***
— Ну… — неопределенно тянет Грег. — Наверное по домам? Отличный вечер.
— Рад, что тебе понравилось, — отвечаю я, не спеша отвечать на заданный вопрос. Где-то на задворках затуманенного алкоголем сознания существует ответ: я не хочу, чтобы он уходил.
— Вот блин. Поймать кэб сейчас было бы чудом, — невпопад произносит он.
— Я подвезу, — говорю я, собираясь с мыслями.
— Что? Пьяным за руль я тебя не пущу, — тянет он.
— С каких пор ты стал таким моралистом? — Я не удерживаюсь от смеха.
— Ладно, пошли.
— Куда? Машина в другой стороне. И ты сейчас просто свалишься.
— Все нормально, — усмехается он. — Пошли. Дойдем до главной дороги, и может там нам повезет.
Мы направляемся в сторону Гросвенор-стрит.
— Можно поехать на метро, — предлагаю я.
— Аха, — он смотрит непонятным взглядом. — Точно… На метро. Ты хоть знаешь ближайшую станцию?
Бонд-стрит.
Оценивая мое молчание как задумчивость, он говорит:
— Метро сегодня до двух… Откуда я знаю? Это ты мне сказал?
— Ну, тогда мне придется заснуть прямо здесь, — отвечаю я.
— Я не хочу мучиться совестью всю жизнь, — говорит он и неожиданно хлопает себя по карманам. — Черт. Где мои клю?
— Потерял?
— Вот блин. Может. Я отдал их тебе на хранение? — Смысл последнего, исковерканного им слова, я улавливаю интуитивно.
— Нет. Определенно, ничего такого не было, — рассудительно, но весьма пьяно отвечаю я.
— Вот же… Придется взламывать дверь. Ты когда-нибудь взламывал двери? — спрашивает он, прыская.
Я неопределенно мотаю головой, потому что врать не хочется — как и говорить правду.
— А где твоя семья? — Я мягко перевожу тему. Надо же. Так напившись, я способен вести разговор.
— У тётушки в Ньюкасле.
В такие моменты я как никогда счастлив способности сохранять рассудок в любом состоянии тела.
Не решаюсь предложить поехать ко мне, понимая, как это звучит. И всё же.
Останавливаюсь. Неловко.
— Что?
— У меня есть кровать. И завтрак с утра. И чистая футболка. Ну, ты знаешь.
Он смотрит куда-то в сторону, будто прикидывая известные только ему расклады.
— Эм.
Чтобы согласиться, ему явно нужна моя помощь.
— Я неверно выразился. Это не вопрос. Твое мнение я, увы, в расчет не беру. — Надеюсь, мой нетрезвый голос несколько смягчает характер этого заявления.
— Мне придется как-то с этим смириться? — ничуть не обидевшись, спрашивает он.
— Да, верно. Именно так. — Я направляюсь вперед.
— Знаешь, а вы со Стейси похожи.
— Упаси Боже.
— Нееет, серьеёёзно, — протягивает он совсем не серьёзным тоном.
— Может быть, — уклончиво говорю я. — А что она говорила?
— Да так. Рассказала пару историй. Из вашего общего детства. Очень познавательно, кста.
— Хотя я и понимаю, что Стейси не стала бы рассказывать чего-то компро… компра… менти… чего-то такого, всё равно хочется её убить.
— Оу, не стоит. Она дала пару бесценных советов.
— Например? — спрашиваю, останавливаясь, и Грег едва не врезается в меня.
— Сказала, чтобы я ни за что тебя не отпускал.
— Что? Что это значит? — В темноте я пытаюсь рассмотреть его лицо.
— Не знаю. Но на всякий случай последую её совету, — говорит он.
***
— Остановите здесь, — говорю я, когда такси подъезжает к дому. Сую водителю купюру, не забыв уточнить, что сдачи не надо.
— С Новым Годом, сэр, — добавляет Грег и, прищурившись, смеряет меня уничижительным взглядом. — Спасибо, что согласились подвезти.
— Нет проблем. Вообще-то, я не беру пьяных, но на улице такой холод, — отвечает водитель-пакистанец. Интересно, смягчит ли Грега, если поздравить того на… панджаби? Я определенно знаю какой-то их язык.
— Да, мы явно перебрали…
— Пошли уже, — говорю я, вытаскивая его из машины. При этом мы едва не валимся на асфальт.
У дома, как и обещала Стейси, припаркован её подарок — новенький черный Land Rover. Я едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать от восторга.
— Охренительная тачка. Просто охренительная, — восхищается Грег.
— Да, ничего. — Я, насколько позволяет выпитое, стараюсь скрыть восторги.
— Ои, глянь! — кричит он, обходя машину спереди. — Она исписала стекло помадой. Мило. Да тут целое послание. «Но еще опаснее ничего от них не скрывать» — это что блин значит?
— Пойму, когда протрезвею. Пойдем в дом, если не надумал заночевать на улице.
Он с плохо скрытым неудовольствием следует за мной. Я смотрю под ноги и сосредотачиваю все силы, чтобы не свалиться с лестницы.
В прихожей зачем-то включаю свет.
— Боже, выключи. — Он жмурится.
Я скидываю ботинки и плетусь в гостиную.
— Если хочешь, у меня есть водка, — кричу я.
— Шутишь? Всё, что мне нужно — добраться до туалета, — говорит он, прежде чем закрыться в ванной.
Ковыляю в спальню и без сил падаю на кровать. Похоже, я здорово напился. Меня клонит в сон и — зеваю, —…знал же, что не стоит пить шампанское. Мне в голову… аааррх… точно ударили пузырики.
Только бы не отключиться…
На пути к дрёме замечаю возвращение Грега. Он скидывает куртку и валится рядом со мной. Мы лежим, как две потрепанные морские звезды, и я, как мне кажется, абсолютно не в состоянии произнести ни слова.
— Я сейчас уйду. На диван, — бормочу я, хотя здесь есть еще одна спальня.
— Угу.
Спустя пару минут повторяю те же слова.
— Я сам свалю на диван, — отвечает он.
Я протестующе мычу что-то нечленораздельное.
— В конце концов, это я твой гость.
— Вот именно.
— И у тебя нет сил подняться.
— Логично, но не аргумент.
— А ещё ты здоровская задница.
Мы пялимся в потолок. Я изо всех сил противлюсь желанию сомкнуть веки.
— Тоже не аргумент, — мямлю я.
— У тебя удобная кровать и неудобный диван, — говорит он следом.
— Но ты не спал на моем диване, — возражаю я.
— Вот поэтому, чтобы убедиться, мне и стоит попробовать.
Шах и Мат.
— Ваше Наглое… ааарх… Величество определенно заслуживает двуспальной кровати.
— Ваше Пьяное Величество заслужило её не меньше.
— Да, но ты обязан выполнить моё желание.
— Почему это? — серьёзно спрашивает он.
— Ты передо мной виноват. Ты сжульничал.
Мне удалось подчинить свой язык. Уже успех.
Он молчит.
— Давно ты понял? — интересуется он.
— Что ты не пьян? Ещё до того, как мы ушли. И если б я, с твоей подачи, уже не напился, то решил бы подыграть.
Он приподнимается на локтях и смотрит сверху абсолютно трезвым взглядом.
— Я подумал, что если притворюсь пьяным, тебя это расслабит.
— Расслабит? Для че…
Разумеется. Не успеваю я закончить фразу, как его губы касаются моих.
Боже, я сейчас умру.
Я точно умер и попал в рай.
В первые мгновения я не знаю, что делать, но пьяная часть меня берет верх, отвечая на поцелуй. О, Боже, Боже, Боже… Если я не остановлюсь, меня разорвет к чертям от нахлынувшей нежности. Сердце ноет, сдавленное тревогой, и бьётся о ребра с настойчивостью бешеного маятника; Я ПРОСТО НЕ МОГУ прекратить. Я чувствую такую адреналиновую волну, что вены, а главное — сердце, точно не выдержат. МНЕ КОНЕЦ. Господи Боже, останови это, сделай хоть что-нибудь!!! Ааааааа!
Я из последних сил отталкиваю его от себя. И лежу, застыв, боясь даже выдохнуть — потому что это абсолютно точно чревато разрывом сердца.
— Что? — спрашивает он. — Это мой подарок. Мне казалось, тебе нравилось.
— О да, чертовски. Ты не мог бы предупреждать, когда планируешь что-то такое?! — Я провожу рукой по лицу, стараясь придать ему хотя бы какое-то подобие жизни, потому что иначе чем каменным я его не чувствую.
Я был пьян. О да, я протрезвел.
— Майкрофт Холмс, предупреждаю, что планирую поцеловать тебя ещё раз, — спокойно говорит он.
Я смотрю на него с ужасом, и если б он действительно вознамерился выполнить задуманное, сам Бог не мог бы ему помешать.