— Тебе не нравится? — то ли спрашивает, то ли констатирует он.
— Нравится, — говорю я.
«Очень», — говорит мой взгляд.
— Могу перестать.
Серьёзно? Да ну?
— Нет, не можешь.
— Ты прав, — смеется он. — Тебе скучно? Если так, то можем уйти.
— Уже нет, — отвечаю я. Потому что это правда.
— В любом случае прекрати меня разглядывать.
— А то что? Затискаешь до смерти? — ухмыляюсь я.
— О, иди к черту, — он отмахивается и обводит зал взглядом. — Много народу, да?
— Грег.
Он смотрит куда угодно, только не на меня.
— Обычно столько бывает в субботу, во время матчей и после.
— Грег.
— Что это по телеку? Крикет?.. — Он возмущенно кривится.
— Грег!
— Ну что, что? — Он наконец поворачивает голову и улыбается. — Что? — восклицает он с оттенком смущения и смеха.
— Прекрати трещать и смущаться. Да что с тобой? Ты какой-то странный.
— Ничего, просто… — Он потирает затылок. — Просто не смотри на меня так.
— Так? — удивляюсь я.
— Как будто решил съесть на ужин.
— Кто сказал, что я не собираюсь, — говорю я, сделав глоток.
— Ну знаешь… О, Боже. Я краснею. — Похоже, в его запасе целый арсенал смущенных улыбок. — Этот бар странно влияет на нас обоих.
— Очень странно, — говорю я тихо.
— Что ты имеешь в виду? — Он наклоняется к столу. Я делаю тоже самое, как будто есть секрет, который нужно обсудить. — Итак, что за секрет? — шепчет он.
Я нахожу его руку под столом. Это необходимо для таинства посвящения. Точно, именно так.
— Что мы здесь забыли? — спрашиваю я шепотом.
— Я спрашиваю себя о том же.
— Мы должны быть в другом месте.
— Верно. В каком?
— Где нет свидетелей, — говорю я, оглядываясь на сидящего поодаль парня, что пялится на нас минут пятнадцать. Тот делает вид, что увлечен крикетом.
— Свидетелей чего?
— Моей большой проблемы.
— О… Что?
— Ты всё понял.
Он выпрямляется.
— Ты, блять, шутишь.
Я развожу руками.
— Ты не предупреждал, что будешь таким сексуальным, — говорю я, делая глоток.
— Я? Сексуальным? — Он запрокидывает голову в немой мольбе.
— Экстремально.
— Остановись. — Он невидяще пялится перед собой. На его лице — вся боль мира.
— Я ничего не делаю. Это ты виноват.
— Гм…
— Экстремально.
—…
— Меня не отпустит. — Втягиваю воздух. — Невероятно. Он смотрит ошалело, закусив губу. — Я могу умереть. Точно тебе говорю.
— Маленький несносный ублюдок.
Растягиваю губы в ухмылке и киваю, подтверждая его теорию.
— Черт… Ты больной.
— Что?
— Я просто… Боже. Если б я знал, что ты начнешь соблазнять меня здесь, я бы…
— Предпочел не терять времени? — говоря, прикрываю глаза.
— Боже… — Он прикрывает рот ладонью и смотрит неверяще. — Как ты это сделал?
Пожимаю плечами.
— Это? Я ничего не делал.
— Сволочь.
— Ты знал, что я могу быть очень, очень, очень несносным.
Он сглатывает и наклоняется к столу.
— Ты что-то мне подсыпал?
— Ноуп, — говорю я одними губами.
— Ах… Чёрт. Мне нужно умыться.
Вскидываю бровь.
— Умыться, — повторяет он, смеясь, и встает из-за стола. Я провожаю его взглядом и, ухмыляясь, утыкаюсь в бокал.
***
Черт, ну где он? За это время можно было принять душ, не то что умыться. Оборачиваюсь — кажется, туалет там. Это глупо, но ещё чуть-чуть — и я пойду за ним сам.
Здесь просто слишком…
Стоп. Вот чёрт. Куда подевался любитель крикета?
Я подрываюсь с места и тут же слышу грохот и громкие голоса. Народ вскакивает с мест, прислушиваясь. Ныряю в проход к туалетам — раздается вопль, потом всё стихает, — следом за мной увязался парень. Тяну дверную ручку.
Твою мать!
Грег стоит, прислонившись к стене, с задранной головой, пытаясь остановить идущую из носа кровь.
— Блейк? — Парень протискивается вперед меня. Закрываю дверь на защелку. Он оглядывает лежащее на кафеле тело. — Блейк! — Подходит ближе и принимается тормошить. Тело издает стон и сворачивается, поджимая колени. Узнаю в нём любителя крикета.
— Ах ты ублюдок! — гнусавит парень, бросаясь на Грега.
— Эй, легче, — в два шага преодолев расстояние, хватаю его за ворот.
— Да я тебя…
Он разворачивается, я ныряю под руку — бью точно по затылку и заламываю руку, прижимая к стене. Он тяжело дышит и старается вырваться из захвата. Вскрикивает от боли.
— Не дергайся, — цежу я. Чувак успокаивается и хрипит, пытаясь вдохнуть. Астма? — Грег, ты в порядке?
Он не отвечает.
— Грег! — рявкаю я, но он молчит, уставившись на лежащего на полу.
Вот дерьмо.
В дверь деликатно стучат.
— Занято! Слушай, — говорю я в ухо, — сейчас я отпущу тебя, ты поднимешь своего друга, дождёшься, пока мы уйдем и только потом вызовешь скорую. Ты понял?
Да что блять за минута молчания?
— Ты понял? — Я сильнее скручиваю руку.
— Я… понял… — Говорит он, хрипя.
— Хорошо. Без глупостей.
Делаю шаг в сторону. Парень оседает на пол, тяжело дыша и держа руку на горле.
— Пойдем. — Хватаю Грега за локоть. — Свое дело ты сделал.
— Стой, — наконец говорит он, — мы не можем бросить их так.
— Ещё как можем, — выдаю я не терпящим возражений тоном и толкаю к выходу.
Возле двери двое парней.
— Вызовите скорую, — бросаю я, оттесняя одного из них плечом.
— Какого хре… Эй, вы! —
Не успеваем сделать и пары шагов, как один из них бросается на Грега, другой — толкает меня так, что я отлетаю к стене и едва не скулю от пронзившей боли. Начинается заварушка. Уворачиваюсь от удара и со всей силы бью уёбку по челюсти. Видимо, сил у меня не много — удар выходит слабым. Парень с матами наваливается на меня. Шипит от боли, когда хватаю длинные волосы, наклоняя вниз.
— Звоните в полицию!
Бью типа коленом в живот и отталкиваю от себя. Кто-то наваливается сзади, пытаясь заломить руки — отвожу локоть и от души прикладываюсь по роже. Разворачиваясь, толкаю прочь. Пока этот мешок с дерьмом пытается подняться на ноги, бросаюсь к Грегу, которого оттаскивают от лежащего на полу противника.
Хватаю Грега, и тот не успевает сообразить, как я почти бегом тащу его к выходу, расталкивая повскакивавших с мест зевак.
Какой-то мудак пытается меня остановить.
— Пошел на хер, — Отталкиваю с пути.
Выскакиваем на улицу и садимся в припаркованную тут же машину. Не пытаясь отдышаться и не смотря на Грега, завожу мотор и даю по газам.
***
Через десять минут мы останавливается на улице… Я и сам не знаю где. Прижимаюсь к рулю, пытаясь сориентироваться.
— Мы недалеко от моего дома, — выглядывая в окно, говорит Грег. — Если темно как в гробу и ни одного фонаря — значит, мы в Ньюэме.
Он смеется. Хохочет в кулак. Я тоже не могу не засмеяться. Мы снова влипли в идиотскую историю, только теперь — на одной стороне.
— А ты не зря ходишь в спортзал.
— Да, еще бы курить бросить, — иронично замечаю я, — чуть не задохнулся, пока бежал к машине.
— Стареешь, — нагло ухмыляется он.
— Зато ты, как я посмотрю, в отличной форме, — укоризненно качаю головой. — Все этого, конечно, дико сексуально… — Я тянусь к бардачку, чтобы достать салфетки. — Но давай вытрем этот ужас с твоего лица.
Беру его за подбородок, стирая кровь. Он трогает нос.
— Цел.
— Ты точно уверен, что в порядке?
Он стягивает накинутую поверх футболки рубашку.
— Чёрт, придется выбросить, — весело говорит он, пялясь на окровавленный рукав. — Со мной всё нормально, и прекрати кудахтать.
Смотрит внимательным, чуть насмешливым взглядом. Удерживаюсь, чтобы не показать язык.
Вдруг он застывает — становится серьезным, смотря перед собой.
— Они очухаются. Не стоит переживать об этих придурках.
Но Грег поджимает губы.
— Как думаешь, там есть камеры?