— Да? — говорит он в трубку. — Да? В котором часу? Нет, в десять я не могу. Я могу после двенадцати, потому что в десять у меня…
— Выброси его отсюда! — кричу я. — Выкинь его в окно, сломай его пополам, разбей его об стену! Заставь его молчать!
Папа отключает мобильный телефон, убирает его в ящик письменного стола и вопросительно смотрит на меня.
— Я не думаю, что ты меня убьешь. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я хочу тебе сказать, что я…
И у меня звонит мобильный телефон. Я смотрю на определитель. Это Рон.
— Привет, — говорю я в трубку, разворачиваюсь и выхожу из кабинета.
Калитка детского сада возвышалась над кустами и была заперта на засов. От улицы детский сад ограждал высокий забор, ступенчатый со стороны сада и гладкий с внешней стороны. Верхом на заборе сидел Матан Король пяти с половиной лет. Калитка заскрипела открываясь и пропустила смуглую Эти с дочкой Нурит. Эти завела Нурит во двор и тщательно заперла калитку. Матан проследил за ее действиями ироничным взглядом.
— Эй, Король! — позвала нянечка Аяла. — Хватит уже сидеть на заборе! Рисовать пойдешь?
— Неа! — доброжелательно отозвался Матан.
— Король, — не отставала Аяла, — а петь?
— Неа, — так же весело ответил Матан и покачался на запертой калитке. Калитка немножко покачалась. Вплотную к ней, только с другой стороны, лежал на боку небольшой двухколесный велосипед.
Пока все гуляли, к Матану подошла Нурит.
— Ты почему сидишь на калитке? — строго спросила она.
— Жду, — объяснил Матан.
— Чего?
— Папу. Ну и вообще. Так.
Нурит улыбнулась. У нее была смуглая, как у мамы, кожа, а от улыбки появлялись ямочки на щеках.
— Пойдем играть, — позвала она.
— Неа, — ответил Матан Король.
— Почему?
— Я не хочу играть, — терпеливо объяснил Матан. — Я хочу кататься на велосипеде.
— Где?
— Ну не здесь же. Там.
Говоря «там», Матан кивнул куда-то поверх калитки, где зеленели холмы и цвел парк.
— Туда нельзя, — строго сказала Нурит.
— Можно, — весело сказал Матан.
— Как это? — удивилась Нурит. — Калитка же заперта.
— Ну вот я и жду, когда кто-нибудь мне ее откроет.
— Тебя не выпустят. За нами следят, чтобы мы не разбежались. Мама придет, тогда будет можно.
— Моя мама сегодня не придет, сегодня очередь папы.
— Инбар придет? — обрадовалась Нурит. — Будет с нами играть?
— Придет, — кивнул Матан с калитки. — Но я, может быть, раньше уеду.
— Как же ты уедешь?
— Ну, — уклончиво ответил Матан, — разное бывает.
— А что скажет Инбар? — испугалась Нурит.
— Скажет «молодец», — сказал Матан.
В этот момент к калитке подошел молочник с тяжелым бидоном.
— Ну-ка, малыш, помоги! — скомандовал он, открывая калитку. Матан мгновенно оказался внизу и распахнул калитку пошире. Молочник, тяжело отдуваясь, боком занес бидон в сад и прошел вместе с ним к входным дверям.
— Можно закрывать? — крикнул Матан ему в спину.
— Можно, спасибо! — ответил ему уже из дверей молочник.
Матан степенным шагом вышел за калитку и аккуратно захлопнул ее за собой. Потом оседлал велосипед, разогнался вниз с холма и исчез из глаз.
— Инбар, почему люди умирают? — спросил Матан, поддавая ногой пробку от кока-колы.
— А ты бы хотел, чтобы никто не умирал?
— Да. Например, мой кот Хатих. Зачем он умер?
— Хатих прожил длинную жизнь, Матан, — ответила Инбар, никак не комментируя тот факт, что Хатих не был человеком. — Когда проживаешь длинную жизнь, в результате приходится умереть.
— Зачем?
— Потому что невозможно жить вечно.
— Почему?
Инбар вздохнула и сдула волосы со лба.
— Не знаю, заяц. Спроси у мамы.
— Мама сказала, что душа живет вечно.
— Мама права.
— А зачем тогда умирают? Если душа все равно жива?
— Но это же лучше, чем наоборот. Если бы человек жил, а душа умирала.
— А так не бывает? Никогда?
Инбар задумалась.
— Нет, — честно ответила она, — не бывает.
Матан заметно повеселел.
— Хорошо, — сказал он, кивая сам себе, — значит, Хатих все равно жив, просто теперь он уже другой кот. А может быть, кошка.
— Да, — согласилась Инбар, — может быть, кошка. А может быть, мышка?
— Не думаю, — заколебался Матан, — какая из него мышка. Он же был полосатый. Полосатых мышей не бывает.
— Мыши бывают разные. И крысы тоже. Хочешь, пойдем с тобой в выходные смотреть на полосатых крыс? Будет выставка.
— Хочу.
— Пойдем.
— Вон мама идет, — указал Матан куда-то в конец улицы.
— Ага. Мама. Побежишь?
— А ты?
— А я пройдусь еще немножко. Скажи маме, я скоро буду.
— Инбар!
— Матан, не лезь не в свое дело. Мы взрослые люди.
— Вы дураки.
— А ты нахальный тип.
— Я знаю. Но вы все равно дураки. Я пошел. Я скажу маме, что ты уже идешь.
Хемда Король сидела за кухонным столом и читала журнал «Вопросы литературы». Время от времени она поднимала голову и близоруко всматривалась в часы на противоположной стене. Потом опять читала. Хлопнула входная дверь.
— Хем?
— Бар.
Инбар вошла в кухню и бегло поцеловала Хемду в щеку.
— Как дела?
— Нормально.
— Матан спит?
— Давно.
— Я купила ему йогурт наутро, — сказала Инбар, открывая дверцу холодильника, — а то у нас кончились.
— Я знаю, — ответила Хемда, продолжая читать, — я тоже купила ему йогурт на утро.
— Значит, у него утром будет два йогурта. — флегматично заключила Инбар, изучая содержимое холодильника. — Ты ужинала?
— Нет.
— Будешь?
— Нет. Я спать.
— Уже?
— Мне завтра вставать в семь утра, — сказала Хемда и вышла из кухни.
— Хем! — окликнула Инбар вполголоса.
— Что? — отозвалась Хемда из комнаты.
— Я завтра поздно. У меня семинар.
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказала Инбар, извлекла из холодильника жаркое в лотке и, оглянувшись в сторону коридора, пальцами выудила из лотка кусок мяса и блаженно надкусила его прямо над лотком.
— С тех пор как мы расстались с моим другом Джимом, я перестал убирать квартиру.
— Совсем?
— Совсем. Не могу себя заставить. Я не подметаю, не вытираю пыль, не мою полы и не убираю на место вещи. Поэтому я никого не могу позвать в гости.
— А давно вы расстались?
— Шесть лет назад.
Матан стоял у ворот и чистил тряпочкой велосипед. В выходные Матан, Инбар и велосипед ходили гулять в пустыню, и велосипед сплошь покрылся какой-то желтой песчаной пылью. Инбар с Матаном выглядели не лучше, и им пришлось под гневные реплики Хемды долго отмываться в душе. Инбар сначала вымылась сама, а потом мыла Матана и рассказывала ему, откуда взялась пустыня. Инбар знает все. А Хемда умеет печь оладьи. Она напекла целую миску рыжих оладий, залила их горячим медом и топленым маслом, и Матан съел шесть штук, хотя они были очень большие. Или семь. А велосипед он вечером так и не почистил, устал. Поэтому в детский сад приехал на грязном и теперь стоял, вытирая тряпочкой все блестящие велосипедные части. Тряпочку дала нянечка Аяла.
Сбоку за Матаном наблюдал Ал он по прозвищу Алон-Балон. Он ел яблоко и время от времени задавал Матану вопросы.
— Почему ты чистишь велосипед?
— Потому что он грязный, — объяснил Матан и сбегал к крану ополоснуть тряпочку.
— А почему он грязный?
— Потому что я ездил на нем гулять.
— А куда ты ездил на нем гулять?
— В пустыню.
— В настоящую пустыню?
— Нет, в игрушечную! Конечно в настоящую. У нас от дома недалеко.
— А с кем ты ездил?
— С папой.
Алон-Балон догрыз яблоко и кинул огрызок в Матана, но не попал. Огрызок стукнулся о сиденье велосипеда и упал в песок.