- Конечно, не будешь! Ты просто так больше не сможешь! - в его глазах была такая ярость, что мое детское сознание просто захлебнулось страхом и непониманием. От меня требовали собачьей покорности на поводке...
После этого разговора я смогла покидать дом либо с мамой, либо с охранником-водителем. Каждый шаг был подконтролен, водитель отзванивался постоянно, докладывая даже о том, что я просила подвезти до аптеки или часть занятий проходила в соседнем корпусе университета. Из-за этого ни подруг, ни друзей у меня не было. От меня шарахались, как от чумной. Ведь стоило кому-то со мной заговорить, как тут же ниоткуда появлялся охранник.
Это было малопродуктивным с точки зрения физической охраны, ведь меня могли просто убить в обычном туалете, зато имело прекрасный эффект тотального одиночества и контроля, исключая любое общение и отношения со сверстниками. Телефон, безусловно, также прослушивался, в чем я не сомневалась ни разу. Полностью подконтрольный человек полностью предсказуем. Фантазия в поступках притупляется, ведь почти все 'нельзя', и навык подчинения крепчает с годами.
Зачем это все было нужно отцу? Почему со мной обращались как с куклой? Мне просто давали есть, пить, учиться, как подопытному хомячку в красивой клетке. Был лишь один плюс из всего этого: теперь я обожала свою жизнь! Я любила каждый день! Полтора года только для меня светило солнышко, шли дожди, пели птицы, сменялись времена года... Только для меня!
Внимательно оглядывая дорогу, перехожу трассу, останавливаясь и замечая сразу две машины. Обычная заляпанная грязью иномарка и относительно чистый черный внедорожник. Набираю сообщение студенту, что стою на месте и жду его. Отправляю. Почему-то волнение подкатывает к горлу неприятный ком, словно сейчас случится нечто. Что ж так любят меня неприятности?
- Здравствуй, автор. - знакомый низкий голос откуда-то сбоку, запускающий стаи мурашек и дрожи по всему телу, словно это магическое заклинание, а не обращение.
Глава 16
Кайла
Я оглядываюсь и вижу приоткрытую дверь легковой машины, откуда, собственно, и донесся этот голос, заставивший сердце опрокинуться на полтора года назад. На меня смотрит пара серо-зеленых глаз с заклеенной щекой. Отросшая густая борода и взъерошенные волосы не оставляют сомнений. Дорон... Немного другой, почти незнакомое выражение глаз и этот лейкопластырь на щеке... Боже! Это же...тот бандит, доходит до меня,...сейчас, при дневном свете, а не в полумраке деревенского дома... Как я могла не узнать Дорона в том подстреленном незнакомце? У него просто была щетина, да и видела, ведь, чувствовала, что знакомое лицо, фигура...
- Ттты? - только и могу выдавить из себя, содрогаясь всем телом, как от удара кнута. Глаза, наверное, сейчас выпрыгнут на лоб.
- Я. Садись на пару минут. И не трясись так. Я по делу приехал. - кивает головой, указывая в салон.
Негнущимися ногами обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье, съежившись и ссутулившись одновременно. Сумасшедший дискомфорт и страх полыхают в сознании. 'Не возвращайся..', но я не послушалась, мы встретились, чем закончится это для меня? Ведь я не сделала ему ничего плохого, наоборот, выходила... Как я могла быть такой легкомысленной дурой? Что ему нужно от меня теперь?
- Кая, я узнал тебя сразу. Не мог не узнать. Дочка ведь моя? - он повернулся, чуть наклонив голову в вопросе.
Киваю, продолжая дрожать, сжав ледяными пальцами пристроенный на коленях маленький рюкзак. Эти родные когда-то глаза... сверлят меня, пробираются в самую душу. Как он мог молчать там, в деревне? Как могла случиться наша встреча, спустя столько времени? И как я могу соврать ему о дочке...
- Тебя ищет твой отец со всей сварой. Убийство в деревеньке было спланировано, и о ребенке тоже могут уже знать. Ты умница, что подкинула документы в горящую машину, но теперь ты вообще без бумаг с малышом на руках. Позволь помочь тебе. - он говорил тихо, но его низким басом это получалось все равно звучно.
- Не нужно. Я сама...Я не отдам ее! - вдруг пришла в голову мысль, что Дорон может предъявить права на ребенка.
- Я видел твоего отца, он не для покаяния тебя ищет. Станешь разменной монетой в разборках с наследством, если посчастливится остаться в живых. Ребенка в расчет никто не возьмет, понимаешь? Я уже заказал документы на нас троих, уедем? - как я жала этих слов тогда, в далеком прошлом, когда еще безвозвратно верила ему, лучшему мужчине на свете!
- Куда? - она тихо спрашивает не для того, чтобы выяснить направление. Этот вопрос для нее уже был самым важным и 'куда' означало 'куда угодно, только вместе'.
- Все равно. На юг. На север. Я хочу видеть, как Маша растет, начинает ходить, говорит первые слова. Мне не оставить вас уже. - он берет своей огромной рукой мою ледяную ладонь и подносит к губам, не отнимая своего тяжелого взгляда от лобового стекла. - Если не сможешь простить, я пойму. Если откажешься, нас троих просто убьют, это вопрос пары месяцев.
Слезы полились из глаз, и снова заболело внутри, закровоточило, заныло. Выдохнуть получилось, но вот вдохнуть...
- Я так долго пыталась тебя забыть, выбросить из памяти. Было так больно, тяжело. А ты опять...
- Ты не случайно меня вытащила и выходила. Это шанс... для нас. И урок... для меня. - он вновь посмотрел в мои глаза. - Я вышел из игры. Жду документы и учусь жить снова, с чистого листа, как ты. Если ты захочешь иначе устроить свою жизнь потом, когда ребенок чуть подрастет, я не буду держать. Хотел отпустить и даже смог уже однажды, чтобы не искал тебя Брамс.
Я беззвучно рыдала, не пытаясь вырвать свою руку. Чувствовала покалывание в ладони от прикосновения к бороде, его губы на своих подушечках. Но так не могло продолжаться вечно.
- Мне нужно идти. Обдумать. Ребенка на полчаса оставила. - спохватываюсь и уже открываю дверцу машины.
- Погоди. Возьми, - протягивает мне пачку денег, перехваченную резинкой. - Здесь мелкими купюрами, чтобы удобно было расплачиваться в магазине. И не выходи в темное время суток из дома, одни утырки в этом районе шарятся.
- Ты следишь за мной?
- Нет. Я хочу, чтобы вы с Машей остались живы. Напишу тебе. - он замолчал и вновь уставился на пролетающие по трассе машины.