- Уже смог встать? Хорошо, конечно, но надо бы отлежаться. Крови с тебя было много. - вздыхаю. - Сейчас тебе суп разогрею. Вкусный.
Ответа не последовало, значит, согласен. Спустя десять минут ставлю перед ним тарелку с горячим супом и кладу кусочек хлеба. Больше у меня ничего нет. Надо идти в сельский магазин завтра.
Кивает мне, опуская глаза, и начинает есть. Я же наливаю себе очередной чай и опускаюсь за стол напротив него. Стараюсь сидеть прямо, потому что сутулиться невозможно из-за острой боли. Инстинктивно поглаживаю поясницу и правый бок.
Причина мне отлично известна, но жаловаться мне некому. Если бы не мои познания в медицине, то уже богу бы душу отдала, поскольку особыми денежными суммами попросту не располагаю. Та мелочевка, что зарабатываю, это и правда, только на питание. Еле на этот домишко скопила...
- Утром мне нужно будет съездить за продуктами и лекарствами. Побыть с ребенком придет соседка. Я запру тебя в сенях. Сможешь не издавать ни звука пару-тройку часов? - спрашиваю его серьезно.
Он недоверчиво смотрит на меня и чуть улыбается краем рта, но кривится от боли в ту же секунду. Приложив ладонь к лицу, он поспешно кивает. Сама понимаю, что какие, собственно, звуки, если и мычать-то ему больно.
- Движение с утра небольшое, я быстро вернусь.
Мужчина медленно жует и косится единственным здоровым глазом. Он высокий и крепкий, с мускулистыми руками и крупными пальцами. Темные волосы взъерошены и серые глаза на их фоне выглядят ввалившимися. Точнее, один глаз. Густая щетина покрывала подбородок, поэтому пришлось ее сбрить с той стороны, где наложила швы. Наверное, лицо у него красивое, но сейчас черты выглядят смазанными, поскольку наливается отек.
Отправляюсь к ребенку. Остается совсем немного до рассвета, надо хоть немного поспать.
Глава 2
Кайла
Утро было хмурым, но солнце все же пробивалось изредка сквозь тучи, едва касаясь земли. Осенняя прохлада вступила в свои права, и утренники стали ощутимыми. Ледяная роса серебрила траву, от чего поле, видневшееся из нашего с Машей окна, казалось волшебным. Отдыхающая земля с удовольствием дала волю мелкому сорняку, который радовался последней живительной влаге перед заморозками. Поле казалось бархатным. Изумрудно-серебристая поверхность искрилась в редких лучах, так и приглашая побродить босиком.
Загородный воздух был наполнен ароматами леса, отдыхающей пашни, осенних цветов и земли, словно создан для того, чтобы наслаждаться природой, дышать этими прекрасными запахами, вместо бензина, удушающих вечерних духов, пороха и опасности... Именно здесь я чувствовала себя хорошо, комфортно, на своем месте. Ледяной пол в доме и необходимость постоянно помнить об отоплении меня не смущали.
Мы с дочкой проснулись, немного повозились и пообнимались. Было так приятно просто поиграть с ней, пока малышка не вспомнила про свой режущийся зуб. Но нужно было вставать и заниматься домашними делами. В сельском доме долго не полежишь. Да и заботу я себе нашла, которую кормить надо не только детской кашей. Мне удалось быстро протереть пол и погладить несколько Машиных вещичек.
Созвонившись с соседкой, я воспряла духом. Тетя Таня, как обычно, согласилась присмотреть за моей рыдающей красавицей. Собралась я быстро, наскоро умывшись и натянув привычные джинсы с кроссовками. Старалась передвигаться как можно быстрее, мысленно переживая за своих (уже двоих!) домочадцев. В сельском магазине выбор был крайне скудным, и все равно нужно было в аптеку, поэтому держала путь сразу к городу. В супермаркете на трассе хватаю самое необходимое и снова выруливаю на Бариново. На развилке вижу пару машин ДПС, которых тут никогда не было. Уж не моего ли ежика разыскивают? Неприятный холодок пробежал по спине, но я взяла себя в руки. Если бы пугалась до смерти каждого шороха, то не выжила бы в своей бесконечно чужой жизни.
Трясусь по разбитой грунтовке и прокручиваю в голове, кем мог бы оказаться мой незнакомец. Пальто, пиджак, брюки, часы - все очень дорогое. Или бандит, или бизнесмен, что в принципе родственно в наше время. Собственно, как это меня касается? Я просто помогу ему, это добро, а за него будет добро и мне, и даже если не будет, пусть так. Мое сердце осталось живым полтора года назад, не остановилось, значит, я буду нормальным человеком! Не хочу быть черствой!
Оставляю машину во дворе и тащу пакеты в дом. Надрывный плач слышу уже в сенях.
- Иду, иду, моя маленькая! - принимаю свою малышку с рук Татьяны. - Что же заплаканная-то такая? Зубик, да? - прижимаюсь к нежной щечке своей дочки.
Стараюсь не сюсюкать, но не выходит. Вид больших мокрых глаз разбрасывает мелкими осколками все воспитательные устои. Сюсюкаю и тискаю свое сокровище, так ароматно пахнущую молоком и детством. Прощаюсь с соседкой и начинаю раскладывать продукты, держа ребенка одной рукой. Крайне неудобно, но она перестает рыдать, таращась на происходящее.
Наконец, мне удается поставить в кастрюльке бульон, загрузить продукты в холодильник и покормить свое чадо. Это все с ней на руках, поэтому и сорвала почки, добавила себе проблем. Но коляска не пролезет в узком коридоре избы, поэтому она для меня сейчас роскошь. Отношу ее в кроватку и поглаживаю спинку, давая уснуть.
- Ну как ты тут? - спрашиваю мужчину, приоткрывая перегороженную часть сеней.
Он показывает поднятый вверх большой палец. Жест 'окей'.
- Знаю, что голодный. Потерпи, уже готовлю. Пойдем на кухню. - говорю ему.
Он идет за мной, пошатываясь, подпоясавшись одеялом, и обводит крохотную кухню задумчивым взглядом.
- Ты не в том возрасте, чтобы смущаться. А может, и не в той весовой категории. Аааах, черт! - неудачно поворачиваюсь, прикрывая за ним дверь, и чувствую сильную боль в спине. - Садись сюда. - указываю ему на табуретку у стола, продолжая охать. - Сейчас перевяжу тебя, надо обработать раны.
Он удивленно смотрел на меня своим глазом, поскольку второй еще даже не начал 'пробиваться'.
Я быстро размотала наволочку и обработала швы от пулевых ранений на груди ватным тампоном, смоченным в йоде. Подсыпаю дезинфицирующий порошок на каждый шов. Откладываю большой пинцет на блюдце и накладываю пластыри на еще не зажившие раны.