Для Хлопков, которых старательно убедили в том, что они собираются совершить нечто богоугодное, люди, занимающиеся их подготовкой, стараются запеленать ложь в священную плащаницу и сопровождают ее обещаниями вечного блаженства, которое никогда не наступит. Для тех, кто верит, что зло, творимое ими, выльется для мира в какие-то плодотворные изменения, ложь принимает обличье толпы людей, благосклонно взирающих на то, что они делают, из будущего. Для террористов, ищущих возможность продемонстрировать миру свою духовную нищету и несчастье, ложь рисует картины иной жизни, в которой они будут спасены от боли и от самих себя, причинив боль окружающим.
И наконец, для тех, кем движет жажда мщения, ложь оборачивается богиней справедливости, держащей весы, чьи коромысла находятся на одном уровне. Только в тот момент, когда террорист поднимает руки, чтобы хлопнуть ими в последний раз, ложь, вне зависимости от личины, предает его, оставляя в тесном, придуманном от начала до конца мирке наедине с самим собой, предоставляя ему возможность самостоятельно встретиться с грядущим забвением.
Ему или ей.
Путь, которым пришла к финалу своей жизни Маи, был полон злобы и разочарования. Камнем преткновения для нее стал мальчик по имени Винсент. Его не знал никто. Она встретила его в ангаре чуть больше месяца назад и полюбила с первого взгляда. Он был одним из тех, кто погиб при перелете в клетке, где вместо четверых оказались пятеро. Они задохнулись от переизбытка углекислого газа, выделившегося из их собственных организмов. Никто, похоже, не обратил внимания на его исчезновение, а если и обратил, то не имел достаточных оснований сожалеть о том, что его жизнь безвременно оборвалась. Никто, кроме Маи, нашедшей свою любовь и потерявшей ее в день прибытия на Кладбище.
Она возложила вину на весь мир, но когда Маи стала невольной свидетельницей того, как пятерка любимых помощников Адмирала хоронила погибших, появились те, кто стал олицетворением зла, причиненного ее возлюбленному. Ребята из группировки Золотой молодежи хоронили Винсента и других ребят не только без уважения, но умудрились превратить похороны в фарс. Они отпускали шуточки и громко смеялись. Закапывая тела, они делали это небрежно, как кошки зарывают дерьмо. Маи никогда не испытывала такой ярости.
Когда она подружилась с Тесаком, она рассказала ему о том, что видела. Он согласился с тем, что такое поведение требует наказания.
Именно Тесак подал идею убить пятерку Золотой молодежи. Блэйн нашел способ одурманить их и притащить в багажное отделение лайнера с логотипом «FedЕх». Но Маи собственноручно герметично закрыла крышку клетки, оставив их умирать внутри. Было удивительно, как легко, оказывается, можно расправиться с людьми. После этого для Маи пути назад уже не было. Она сама проложила для себя дорогу, которая привела ее к финалу. Оставалось только пройти по ней до конца. И вот наступил последний день; нужно осуществить то, что задумано, и уйти навсегда.
Оказавшись внутри Лавки, Маи находит кладовую, где хранятся упаковки одноразовых латексных перчаток, шприцы и сверкающие стальные инструменты, назначение которых ей неизвестно. Зато ей известно, что Блэйн отправился в северное крыло здания. Она уверена в том, что и Лев вышел на позицию у погрузочной площадки позади Лавки — таков был план. Время — почти час пополудни. Пора исполнять задуманное.
Маи входит в кладовую, закрывает за собой дверь и начинает ждать. Она готова сделать то, что положено, но не сразу. Пусть первым взорвется кто-нибудь из соучастников. Отправляться на тот свет первой она отказывается.
Блэйн занял позицию в пустынном коридоре второго этажа. Похоже, этой частью медицинского блока никто не пользуется. Он решил снять детонаторы. Эти штучки придуманы для трусов. Для убежденного Хлопка, истинного художника своего дела, настоящим детонатором может быть только один крепкий, сильный удар ладонью о ладонь, а Блэйну хочется видеть себя мастером, таким же, каким был его брат. Он стоит в конце коридора, ноги на ширине плеч, балансируя на пятках, как теннисист, ожидающий подачи. Руки разведены в стороны для решающего хлопка. Он художник своего дела, мастер, но взрываться первым не хочет.