Вломившись в самую гущу врагов, атлант оказался один на один с целой сворой рассвирепевших воинов. Кто-то накинул ему на шее петлю и резким толчком выбросил из седла.
Он резво поднялся на ноги, и лезвие его палаша живо обагрилось кровью двух удальцов, бросившихся навстречу. Освободившись от петли, атлант свирепо оскалился. Понимая, что перед ними опытный вояка, остальные вели себя более осмотрительно.
Если бы не подоспевший пикт, Кулл вряд ли бы сумел долго продержаться. Вместе с Брулом они медленно отступили назад. К ним подоспел Силак и оставшиеся в живых наемники.
Краем глаза атлант заметил барона Осгорна, которого теснила четверка всадников. Неподалеку от них полулежал на снегу князь Вагдан. Он держался за раненую руку, с ненавистью поглядывая на своего врага.
Силак громогласно зарычал, словно дикий лев, вышедший на свою последнюю битву.
Преданный своему хозяину до гробовой доски, он бросился ему на подмогу.
Однако налетевшая стая свирепых хищников, закованных в добротные латы, напрочь преградила ему дорогу.
Отбиваясь от наседающих врагов, Кулл действовал зарфхаанским палашом не хуже армейского лекаря, отсекающего у больных все лишнее. В холодном блеске его глаз противники читали свой последний приговор. В пылу битвы он был подобен богу, которого не брали ни зазубренные мечи, ни острые копья.
Где-то падали в окровавленный снег люди, цепляясь скрюченными пальцами за ледяную землю.
Кого-то подняли на пику, посылая мятежную душу поближе к небесам. Громадного Силака, не в чем не уступающему ни в стати, ни в мощи Дорби, буквально изрубили топорами на куски. Маленького Мойли ловко стащили с испуганного мерина и под свист плетей отогнали в сторону, словно диковинное существо достойное более пристального изучения.
Брул бросился ему на выручку, но страшный удар по затылку с неимоверной силой вышиб его из седла, и он грохнулся на землю, как сноп соломы.
Пикта тут же спеленали как младенца и оттащили в компанию коротышки. Шестерка берсеркеров была попросту перебита из арбалетов.
Один за другим гибли наемники барона Осгорна, только Кулл еще держался на ногах.
Вокруг него возвышалась груда мертвых тел. Он был залит кровью с ног до головы, не подпуская к себе никого ближе, чем на шаг. Сверкающее лезвие палаша раз за разом оставляло смертельные росчерки на лицах противников.
Если бы не камень из пращи, метко пущенный одним из охранников князя Вагдана, Кулла изрешетили бы из арбалетов. Последнее, что он увидел, прежде чем рухнуть на гору трупов, был яркий сноп искр, вспыхнувший у него в голове.
* * *
Очнулся атлант от крепкого пинка по ребрам.
Он открыл глаза и уставился в лица тех, кто склонился над ним. Хищное выражение нескольких гнусных физиономий заставило его пошевелить связанными за спиной руками. Поняв, что он абсолютно бессилен перед своими обидчиками, Кулл глухо застонал. Один из тех, кто пнул его ногой, тихо засмеялся.
— Мой господин, — произнес он в следующий миг. — Похоже, этот пес, пришел в себя.
— Прекрасно, — отозвался князь Вагдан. — Надеюсь, тебе, барон Осгорн, эта новость придется по душе. По крайней мере, хоть пообщаетесь напоследок.
Вокруг лежали десятки мертвых тел, и ответ барона Осгорна прозвучал более чем уместно.
— С этим воином, уложившим многих твоих людей, мне есть о чем поговорить, князь. Тем более что он, в отличие от тебя, знает не на словах, а на деле, что такое настоящие чувства.
— О каких чувствах ты говоришь, барон?
В прозвучавшем ответе было столько иронии, что даже атлант улыбнулся.
— О тех самых чувствах, дорогой князь, что заставили тебя гнаться за мной. Только твои чувства, не в пример чувствам этого воина, куда как более темны.
Князь недобро нахмурился.
Его взгляд не предвещал ничего хорошего ни Куллу, ни барону Осбону.
— Вагдан, — донесся голос молодой женщины. — Если ты убьешь этого человека, я все равно не останусь с тобой.
— Неужели ты так любишь его?
Ответ был короток и ясен.
— Если бы я не любила его, то никогда бы не решилась уйти с ним.
— В самом деле?
Князь Вагдан резким движением сорвал позолоченную маску с головы барона Осгорна и с вызовом повторил.
— Неужели моя невеста и в самом деле любит этого урода?
В воздухе повисла долгая тишина. Потрясенный атлант во все глаза смотрел в лицо барона Осгорна.
Когда-то он, возможно, и был красив, но сейчас на Кулла смотрел обезображенный лик демона, покрытый чудовищными шрамами от ожогов.
Кроме того, через всю левую половину лица шел длинный рубец. Он тянулся от самого краешка губы к мочке уха, превращая и без того уродливую физиономию в кошмарный оскал.
Только яркие голубые глаза смотрели все так же безмятежно, отражая подлинную душу этого человека, такую же чистую, как гладь синих небес.
Девушка без страха посмотрела в лицо любимого и молча поцеловала его в губы.
Стало так тихо, что Кулл услышал звук собственных мыслей, ворочающихся у него в голове
— Немедленно развяжите этих сумасшедших, — свирепо прорычал князь Вагдан. — Пускай волки внимают их безумию.
— И коротышку тоже? — угодливо справился чей-то голос.
— Всех! — гневно обронил князь. — Мне не нужны ни доморощенные уроды, ни их грязные выкормыши!
Угрюмые люди князя безропотно повиновались своему горячему предводителю. Без единого слова атланта и пикта развязали.
Маленького Мойли наградили увесистым тумаком, и бросили к ногам своего хозяина. Кулл поднялся во весь свой могучий рост и с удовольствием растер опухшие запястья.
Рядом, кряхтя, выпрямился пикт. Его голова, залитая кровью, раскалывалась от жуткой боли. Он чуть было не упал, но атлант вовремя поддержал его за плечи.
Молчаливая орава черных всадников с немым интересом изучала барона Осгорна и живописные остатки его отряда. Несмотря на раненую руку, князь Вардан без чьей-либо помощи вскочил в седло. Напоследок он обронил одну единственную фразу. И хотя князь обращался к женщине, его слова были хорошо слышны всем.
— Ты уверена, что не откажешься от своих слов?
— Я люблю его, — как заклинание, просто и ясно повторила девушка.
— Но за что?
В голосе князя прозвучало такое искреннее недоумение, что девушка улыбнулась.
— А разве любят за что-то? — она выразительно засмеялась. — Когда любят, то просто любят. Разве это так трудно понять?…
