Что интересно: адресат — кто бы он ни был — а был он ЕАК, в его архиве нашлось письмо — на фронт меня не порекомендовал, расстрелянных евреев не помянул и имена их надежно похоронил в своих бумагах. А вот родню мою американскую по символическому адресу 1913 года «на деревню дедушке», которая за 30 лет многократно меняла места проживания, ЕАК эту родню за тридевять земель, в Новой Англии, разыскал моментально! И это — в США‑то! Где через 32 года примерно по тому же, «дедушкиному» адресу всемогущий Госдеп вкупе с вездесущим Красным Крестом искали тех же родных моих уже с помощью компьютерной системы ФБР пятьдесят месяцев! Где уж тут судоплатовским ребятам угнаться за «общественниками» из ЕАК! Которые, кстати, как только к родичам моим явились, так, сходу, приступили к установлению «неформального тайного канала связи» между ними и, естественно, собою. Но они ничего не знали о моем свидании с Тимоти Хенкен’ом под новый, 1943 год. Потому тотчас выставлены были не по–союзнически решительно. А Соссен улетел в СССР меня искать…
Понятно, всех этих пикантных подробностей осенью 1952 я знать не мог. Но сообразил сразу: «общественники» дело свое сделали, «окончательное решение» подготовили. И грядет финал! Один единственный: облава и экзекуция. Иначе, зачем было сыр–бор затевать с Лозовским /и компанией/, с Крымом до нее, а теперь вот еще и со Сланским в Чехословакии, где все как есть точки над i были проставлены. Никаких сомнений в возможности Сталина у меня не возникало. В конце концов, до предстоявшей с нами акции сумел он за два десятка лет ликвидировать целую обойму народов, депортировав их туда, откуда никто никогда не возвратится. Уничтожив предварительно интеллектуальную их элиту. И сделал это под молчаливое одобрение так называемой мировой прогрессивной общественности и громкое — советской. А тут, с нами, одобрение обеспечено оглушительное: изнутри — всенародное, снаружи — соответствующее. Вот ведь никто и пикнуть не подумал, когда совсем недавно, в 1944, саму Украину! решил он перегнать этапами сюда, в Сибирь. Но то ли транспорта не успели подогнать сразу на всех — Украина же, черт побери!, то ли относительно технологии самой экзекуции не смогли сговориться Берия с Жуковым, распоряжение, между прочим, уже подписавшие и роли распределившие…
…Жуков! Сейчас он где–то на Урале. В сущности, в ссылке в своем Военном округе. Сидит там, рассказывают, в глухой защите, — в театр выезжает в сопровождении полдесятка бронетранспортеров с охраной. Хорошо знает своего патрона, заклятого друга по Ставке, соавтора по Победе.
А что, если Сталин «шанс» ему даст? Ему, Жукову, которого шесть лет назад согнал с должностей своего заместителя и Главкома сухопутных войск, издевательски «обвинив» и в «приписывании себе решающей роли», и в "'личных амбициях», и, в отличие от скромного вождя народов, «в отсутствии скромности»…. Правда! Что если даст Жукову «шанс», как в свое время дал его Мерецкову, Рокоссовскому, другим, предварительно битым в лубянских и лефортовских подвалах?! Нас тогда никакая тайга не спасет!
— Мало вероятно. — Это мой консультант по Сталину, а теперь по Жукову Иссерсон отвечает. — Жуков — не тот человек, чтобы простить Сталину его подлости. Хотя, выросший в атмосфере иезуитского коварства советской военной верхушки, где все храмы — обязательно на крови товарища, маршал будет уверять всех, и даже себя, что Верховному виднее, и вообще, генералиссимус не ошибается… Я Жукова знаю.
— И он не клюнет на предложение или даже на приказ возглавить дело «спасения Родины от космополитов–предателей» чтобы вскочить в седло?!!
— Не клюнет. Он ведь знает, что Сталин толкнет его на подобную роль только затем, чтобы после окончания «окончательного решения» законно, как изувера–перерожденца — все же Маршал Победы! — поставить его к стенке, рядом с прочими, до последнего, исполнителями и, конечно, вместе с наверняка уже подобранными для замены и расстрела соратниками. Возможно, ради этого предстоящая кровавая свадьба и затеяна. Затейник он, Вениамин Залманович, блистательный. Изобретательности по этой части ему не занимать. Представьте, какую многоцелевую задачу поставил он перед собою! И… выполнят ее для него не менее блистательно, чем сама задача. И завершит он кровавую баню тоже по-Сталински — триумфатором!