– Ты совершенно права. А теперь можешь идти!
Прежде чем она закрыла дверь, я заметил улыбку на ее тонких губах. Я рассмеялся. Все-таки хорошо, что у дедушки хватает силы ругаться.
– Извини, что остался без сока и булочек, – пробормотал дедушка.
– Не беда. У меня кое-что припасено.
Я открыл сумку. Там лежал пакет с бутербродами. С сыром для меня и с селедкой для дедушки.
– А ты парень башковитый, – похвалил дедушка.
Тогда я достал бутылку молока и пиво, которые взял из холодильника, сунул в гетры и спрятал в сумку.
– Пиво – тебе. Ты же его любишь, дедушка.
– Точно!
Я вылил воду из стакана на тумбочке и налил туда пиво. Дедушка слегка пригубил, а потом надел очки для чтения – чтобы лучше видеть, как всплывают со дна пузырьки. Потом он сделал маленький-премаленький глоток и откусил кусочек бутерброда с селедкой.
Раньше дедушка ел и пил не так. Обычно он запихивал в себя еду, словно ковшом экскаватора. Но только не в больнице. Здесь он вообще есть отказывался.
– Эх! Вот это вещь! – похвалил он.
В глазах его блеснули слезы, так ему было хорошо.
– Ненавижу здешнюю еду, – признался он. – Из нее словно весь вкус и радость отжали. Даже вода невкусная.
– Может, тебе отсюда сбежать? – предложил я.
– Я частенько сбегал, пока был молод, – вздохнул дедушка. – Но теперь я уже не тот, что прежде. А мама с папой знают, что ты здесь?
– Нет. Я сбежал. Сказал, что иду на футбольную тренировку.
Дедушка расплылся в довольной улыбке, так что стала видна его вставная челюсть.
– Да ты отменный враль, малыш Готфрид! Весь в меня! А твою идею с побегом стоит обмозговать. У меня еще остались кое-какие недоделанные дела. Но далеко мне не убежать. С моими-то ногами.
Готфрид! Никто больше так меня не называл. Так звали дедушку. Мне это имя казалось странным. Я знал, что оно означает «Божий мир», хотя, судя по тем картинкам, что я видел в бабушкиной Библии, Бог не был таким уж миротворцем. Но, когда дедушка назвал меня так, мне понравилось.
Словно мы с ним заодно.
Мы весело пировали, наслаждаясь вкусными бутербродами, и радовались, какие мы оба башковитые и непослушные – нас даже зовут одинаково!
К тому времени, когда пора было собираться домой, у нас уже был готов план. Дедушка попросил меня достать кошелек – он прятал его в ботинке, засунув тот подальше в шкаф.
– Увидимся в следующую субботу, – сказал он. – Ужо тогда повеселимся…
И он ругнулся.
Уходя, я услышал, как он пробормотал: «Брусничное варенье».
Но ничего не понял.
4
План выглядел так.
Я прихожу в больницу в следующую субботу. На улице должно ждать такси. Деньги на оплату я получу от дедушки. Я – «черт меня побери!» – должен позаботиться, чтобы папа не пришел вместе со мной. И должен придумать хорошую причину своего отсутствия. Возможно, с ночевкой.
Последнее оказалось легче всего.
Вернувшись домой, я достал из сумки свою грязную футбольную форму.
– Неужели обязательно так пачкаться? – вздохнула мама, оглядев одежду.
– Без этого в футбол не поиграешь, – сказал я.
Я специально задержался на пустыре перед домом для престарелых и извалял одежду в земле.
Надо предусмотреть все до мелочей.
– Они должны быть чистыми к следующей субботе, – сказал я. – Потому что мы уезжаем в тренировочный лагерь.
– Куда же? – спросила мама.
– В Сёдертелье. Будем спать в спортзале. И надо взять с собой еды. Приготовишь мне фрикадельки?
– Конечно.
Дедушка любил фрикадельки.
А я здорово наловчился сочинять! Верно дедушка сказал: отменный враль. По крайней мере, папа был доволен – обрадовался, что меня не будет дома в следующие выходные.
Он погладил меня по голове:
– Тогда я отложу на недельку поездку к дедушке. Я ведь знаю, как ты любишь его навещать.
– Спасибо, – кивнул я.
Теперь оставалось самое сложное.
Дедушка задумал сбежать за город. В тот дом в шхерах, где они жили с бабушкой, пока она не умерла. На следующую зиму дедушка упал и сломал ногу. А потом еще раз ее сломал и тогда оказался в больнице.
– Конечно, это далековато, – вздохнул дедушка. – Но мне там надо кое-что доделать.
– Обещай, что не полезешь на крышу.
Он был способен на всякие опасные выходки.