Какое блаженство — избавиться от этого мумифицирующего наряда, ей-ей, наверное, бинты у древних египтян стягивали не так сильно, как на на невестах платье.
Я вдохнула полной грудью.
— Дальше я сама, — оборвала я служанку, как только поняла, что дальше действительно могу справиться с раздеванием самостоятельно. — Принеси мне ужин.
— Мадам?!
Считается, что полная потеря аппетита ещё один признак хрупкой душевной организации, то есть требовать перемену из десяти блюд крайне неприлично.
Но какой побег на голодный желудок?!
Я закатила глаза:
— Скажи, что ужин для себя, или для старших горничных, пусть дадут суп и что-нибудь простое, но сытное. Придумай что-нибудь. Или прямо сейчас возвращайся к отцу. Зачем мне при себе бездарность? Как герцогиня, я теперь могу позволить себе талантливых служанок.
— Мадам?! — всхлипнула горничная с ужасом.
А то я не догадалась, что драгоценный папочка приставил её за мной шпионить. За мной и по возможности за делами герцога. Угроза быть отосланной проняла её до глубины души, ведь это означает провал задания господина.
Сверкнув глазами, девочка убежала, только задники башмачков сверкнули.
Я же воспользовалась уединением, чтобы скинуть платье и быстро избавить его от всего, что я припасла. В первую очередь, конечно, ювелирные украшения, которые можно заложить в ломбард. Наволочка за сумку сойдёт?
Горничная вернулась быстрее, чем я ожидала. На первый взгляд она не выполнила приказ. Когда она вошла, в её руках было тёмное покрывало. Горничная откинула его, и взгляду открылся поднос, порадовавший золотистым куриным бульоном, томлёным мясом с овощами, толстым ломтём хлеба и не менее толстым ломтём сыра. Пожалуй, бутерброд я оставлю на будущее, а начну с бульона.
Поужинав, я почувствовала прилив сил и готовность горы свернуть, однако для служанки я изобразила сытую сонливость и повзолила ей уложить меня спать, подтолкнуть одеяло и чуть ли не колыбельную спеть. Девочка ушла, в уверенности, что я засыпаю.
Выждав минуту, я откинула одеяло, прокралась к двери и заклинила её ножкой пуфика — дополнительная преграда, когда ко мне будут ломиться завтра и гарантия, что никто не войдёт без предупреждения сегодня.
К моему большому сожалению Натали мало знала о загородном дворце будущего мужа. Вернее сказать, она о нём почти ничего не знала. Мне пришлось ориентироваться на название местности, которое невразумительно промычал герцог в ответ на мой вопрос.
У меня есть шанс сесть на междугородний дилижанс, надо только добраться до дороги.
В вещах, которые я не позволила разобрать, я нашла и ридикюль, и сменное платье пришедшей со мной из дома горничной. Повезло, что Натали худышка, платье будет чуть великовато. Гораздо хуже, если бы я в него не влезла.
Драгоценности я спрятала в лиф, лишь браслет оставила, чтобы расплатиться за проезд.
Сборы не заняли много времени. Я подошла к окну, осторожно выглянула из-за шторы. Естественно, драгоценный папочка ничего не сказал герцогу ни о моём походе на кладбище, ни о возможном побеге, так что никаких подозрительных теней я не увидела, но на всякий случай отправила с проверкой Глюка.
— Чисто, — доложил он пару минут спустя.
Вот и хорошо, вот и славно.
Второй этаж дворца это не то же самое, что второй этаж многоквартирного дома, потолки значительно выше, и за счёт этого, глядя вниз, я чувствовала себя так, будто смотрю с высоты четвёртого этажа. Спускаться вниз? Есть более безопасный путь.
Я открыла окно, ещё раз убедилась, что внизу никого нет и, не давая себе времени задуматься и испугаться, выбралась на карниз, достаточно широкий, чтобы на нём уверенно стоять. Вместо перил мне послужит лепная отделка. Главное не смотреть вниз и не думать о переломах.
Пройдя вперёд, я, благодаря Глюку, довольно быстро отыскала незапертое окно. Кажется, я попала в гостевые покои. Чудниненько, то, что нужно. Глюк уверенно вёл вперёд, я могла не бояться случайной встречи.
Я беспрепятственно спустилась вниз, юркнула в коридор, ведущий в сторону чёрного хода. Будь то дворцы или особняки, принцип расположения помещений приблизительно один. Пару раз пришлось прятаться в нишах или за портьерами.
Наконец, добравшись до выхода, я втянула сырой ночной воздух.
Свобода…
Но радоваться рано, до неё ещё неблизкий путь.
Рано утром, уже рассветало, но солнце ещё не взошло, я, крепко сжимая в руках ридикюль, одной из последних выбралась из общественной кареты.
План у меня простой. Поскольку Натали готовилась к побегу с Эмильеном, я воспользуюсь всем, что она подготовила, и оставлю многочисленные ложные следы. А потом и главный ложный след, ведущий на Закатный континент. И обязательно напишу знакомому Эмильена, попрошу, чтобы он подтвердил факт моего приезда.
Герцогу нужен наследник, причём немедленно. Что-то связанное с завещанием прежнего герцога, так что можно не сомневаться, обнаружив пропажу, супруг рванёт в погоню.
И пока он будет колесить по стране и миру, я устроюсь в столице со всем удобством. Ну и про расследование не нужно забывать. Но прежде — устроиться.
Перекинув увесистый ридикюль из одной руки в другую, я уверенно зашагала мимо здания дилижансовой станции. Я бы ни за что не зашла внутрь, если бы мне не почудилось, что я слышу всхлипы.
Приглушённый плач показался детским, и я не выдержала, ноги сами понесли меня на звук. К тому же ничего плохого, если я просто загляну в зал ожидания, не случится.
Она сидела в самом углу, обнимала себя руками, тряслась и давилась слезами. Ниже и тоньше меня, угловатая. Скорее всего, ещё подросток. Это аристократки и дочери состоятельных дельцов могли себе позволить праздность до совершеннолетия. Дочери бедняков не знали, что такое беззаботная юность, они с детства начинали работать. Многие шли в служанки “принеси-подай”, чтобы, повзрослев, стать доверенными горничными.
— Эй, ребёнок, ты чего плачешь?
Я присела рядом, достала платок и вытерла зарёванное лицо.
Девочке на вид оказалось лет четырнадцать, старше, чем я подмумала.
— Я не ребёнок, — возмутилась она.
Я хихикнула, но спорить не стала.
— Что с тобой случилось, неребёнок?
Девочка тотчас помарчнела, опустила голову. Слёзы хлынули свежим потоком.
Я вздохнула. Я и без её откровений начала догадываться. Девочка одета как служанка. А отчего могут бежать служанки? Либо от жестокости хозяев, либо от… домогательств. Причём жестокость бедные девочки готовы терпеть, ведь уйти — это почти наверняка погибнуть на улицу. Девочке около четырнадцати. Если старший господин или его сын попытались затащить её в постель, ничего удивительного, что она испугалась и сбежала, а теперь не знает, как быть и как жить.
Расспрашивать подробнее я не стала, как-нибудь потом расскажет, когда успокоится.
— Тебе есть, к кому пойти? Родственники, добрые друзья родителей? Ты не бойся, я провожу.
— Н-нет, мне некуда идти. Совсем некуда.
Плохо дело. Мне и самой идти некуда. Пока.
Но не бросать же ребёнка.
— А пошли со мной? — бодро предложила я, широко улыбнувшись.
— Правда?!
— Пошли, — кивнула я, встала и протянула руку.
Девочка вложила свою дрожащую ладошку в мою, и этот миг стал началом совсем не запланированного мною “Дома помощи”. Но я об этом тогда еще даже не догадывалась.
Глава 3
Прошло четыре дня. В целом, я могла сказать, что все складывается не так плохо, как я боялась, но и не так просто, как мне бы хотелось.
У Натали было очень неплохо с приданым, в том числе и с драгоценностями. И отец даже не пытался их от нее запереть, просто потому, что был уверен: она не сумеет ничего с ними сделать. А денег он ей никогда даже в руки не давал. Его дочь не имела представления, что сколько стоит, как расплачиваться за продукты и вещи, где это все вообще продается — богатейшему банкиру Флории все доставляли на дом с поклоном. Практического опыта у девицы благородного воспитания — ноль без палочки. Ее Эмильен, кстати, сам недалеко ушел от идеалов нежной юности, но он мог бы помочь. Жаль, ребятам не повезло.