Не каждый день он может обращаться со шлюхой, как с игрушкой.
Нет, он не похож на искателя драмы. Я даже не думаю, что его волнует мысль о том, что однажды я ворвусь через вход в какую-нибудь церковь, если он когда-нибудь женится, чтобы раскрыть правду о той ночи, когда он трахнул проститутку на своем столе. Семья Ридж слишком сильна, чтобы беспокоиться о ком-то вроде меня. Без сомнения, у них есть группа людей наготове, если «Ридж» окажется замешанным в скандале.
Как бы я ни старалась уйти от этой ситуации и воплотить Кару Смит, в его присутствии это невозможно. Меня выталкивает из тайников моего разума любопытство и откровенное увлечение. Меня когда-нибудь раньше так привлекало другое человеческое существо? Мне поручено заниматься сексом со столькими разными типами мужчин, но ни один из них меня особенно не привлекает, поскольку я их кошелек. Они одномерны и расплывчаты.
Есть человек, с которым я потеряла девственность, когда мне было четырнадцать. Но это было прямым результатом моего воспитания в сексуализированной среде и моего стремления узнать, что такое секс.
— Я не могу перестать думать о тебе, — признается Талант.
— Две тысячи в час, — отвечаю я, не пропуская ни секунды.
Талант не оскорбляет меня шокированным видом.
— Такова ставка в наши дни?
— Три тысячи, потому что ты умничаешь, — восстановить иллюзию уверенности несложно, когда речь идет о цене моего тела. В отличие от кофейни и человеческого общения, обсуждение денег не чуждо мне, — Конечно, сначала тебе нужно пройти проверку.
— Ух-ты, — Талант подносит кружку к губам, — Это может стать интересным.
— И проверка кредитки, — добавляю я.
Переговоры с клиентами — это то, чем я не занималась очень давно. С тех пор, как я делала минет за двадцать долларов, чтобы купить что-нибудь поесть. Но это разговор, который я знаю, и наше окружение растворяется, когда я беру контроль над атмосферой нашего свидания.
— Я не делал ничего из этого раньше, — Талант развлекается. Он откидывается на спинку стула с легкой улыбкой на губах и пристально смотрит на меня.
Подняв бровь, я говорю.
— Это была услуга для друга.
Голова Таланта откидывается назад, и он громко смеется. Не в унизительной манере, а в хорошем настроении, наслаждаясь его компанией.
— Ты не дружишь с Филиппом Фогелем, не так ли? Потому что у меня сложилось впечатление, что он был единственным, кто оказывал услуги друзьям.
— Нет, — говорю я, — Я не дружу с Филиппом Фогелем. Однако я должна порекомендовать тебе найти компанию получше.
Он проводит рукой по волосам и смеется. Мы снова встречаемся глазами, но на этот раз ни один из нас не может отвести взгляд. Наше окружение не просто тают, они полностью испаряются. Мы два человека, сидящие за столом, плывущие в глубоком космосе, уходящие все дальше и дальше от комфорта. Талант пронзает меня своим серым взглядом, перешагивая защитную стену, которую я построила высотой в миллион миль, чтобы найти меня незащищенной и уязвимой с другой стороны.
В этом огромном небытии, где существуем только мы вдвоем, он подходит все ближе и ближе, мало-помалу, протягивая руку. Мое сердце не выдерживает надежды. Оно не знакомо с этой концепцией. Оно бушует и бьется у меня в груди, когда в моей голове срабатывает тревога, вызывая необъяснимую панику.
Слишком близко, Лидия Монтгомери. Он чертовски близко.
Сначала я отвожу взгляд, толкая Таланта через другую сторону стены, где ему и место. Мои глаза горят, а сердце продолжает биться, но легкие протягивают мне руку помощи.
— Четыре тысячи в час.
— Детка, я заплачу тебе, сколько захочешь.
Чего я ожидала от него? Что он хочет сделать из меня честную женщину? Он хочет спасти меня от этой жизни и от самой себя? Что я ему тоже нравлюсь?
Нисколько.
Но почему он меня разочаровывает?
Время — деньги, и я потратила достаточно времени бесплатно. Эта шарада заканчивается в тот момент, когда я встаю и ухожу. Это не драматично. Это не привлекает внимание других клиентов. Никто не смотрит, как я ухожу. Когда я прохожу через дверь, бариста кричат спокойной ночи, но мой выход так же плавен, как и мое несчастье.
Такси не видно, и я уже готова прыгнуть в чертов городской автобус, когда Талант зовет меня по имени.
— Лидия, остановись, — говорит он.
Мой конский хвост качается позади меня, когда я ускоряюсь, делая большие шаги, чтобы избежать разочарования. Мои каблуки быстро стучат по бетонному тротуару, унося меня все дальше от кофейни и все ближе, куда угодно, только не сюда. На улице не так много людей, но те немногие, кто присоединяются ко мне на моей ночной прогулке, продолжая путь, как будто я пересекаю проклятое Красное море.
— Лидия, пожалуйста, — снова зовет Талант, — Я извиняюсь.
В отличие от людей, собак не пугает моя неприкасаемая аура и желание убраться отсюда к черту. Маленький бродячий пес должно быть унюхал взбитые сливки на моих пальцах и кейк-попс на моей коже. Он стоит у меня на пути, прыгает мне на лодыжки, когда я обошла его, и лает, когда я обращаю всю силу своего недовольства на его жалкое выражение.
— Убирайся отсюда, собака, — ворчу я.
Проклятая собака замедляет меня, и Талант догоняет меня. Он хватает меня за руку и говорит.
— Не могла бы ты остановиться на одну чертову минуту, пожалуйста?
Так же, как когда Наоми схватила меня за локоть, я останавливаюсь и в шоке смотрю на прикосновение. Но в отличие от Наоми, я не прижимаю его к стене и не угрожаю его жизни.
Перевожу взгляд на него, мои губы приоткрываются, и я выдыхаю. Он останавливает время.
Но время вообще перестает существовать, когда его рот врезается в мой.
Глава 7
Лидия
Это мой первый поцелуй.
Не технически. Но меня никогда в жизни так не целовали.
Талант крепко сжимает мою руку, но его рот нежный и ласкающий. Он не торопит поцелуй, как будто мы идем по часам, а замедляет его, чтобы сделать его бесконечным. Тепло от его тела искушает меня, а затем его руки обнимают меня, перекрывая все открытые пространства между нами. Горький, а затем сладкий вкус капучино остается на его губах, но сильнее ощущается на языке.
Поначалу колеблясь, я сдаюсь и позволяю связи окутать меня. Жар разливается по моим венам, оттаивая края моего замерзшего сердца. Я глубоко вдыхаю, когда чувствую, как оно бьется, как тогда, когда мы были в его кабинете. На этот раз я не играю никакой роли, и я провожу рукой по его груди и плечу, где я держусь, пока жизнь бурлит во мне.
Талант кладет свободную руку мне на лицо и откидывает мою голову назад, чтобы углубить поцелуй. Его губы — это рай, в котором я никогда раньше не бывала, и я вступаю в него, чтобы исследовать место назначения. Он прижимается своими губами к моим, мягко, неуклонно, а затем полностью возвращается, когда я сжимаю пальцами его рубашку, вызывая взрыв ощущений, из-за которого от моего пробуждающегося сердца отлетает лед.
— Извините, — извиняется мужчина, задев нас на ходу.
Возвращение в реальный мир жестоко, а повторное замораживание моего сердца причиняет адскую боль. Я высвобождаю руку из-под контроля Таланта и оглядываюсь через его плечо как раз вовремя, чтобы увидеть такси, катящееся по улице. Я прохожу мимо Таланта и машу ему рукой.
— Почему ты все время убегаешь от меня? — спрашивает Талант с ноткой юмора в тоне. — И это твоя собака?
Глядя на животное с его отросшей шерстью и желанием поиграть с ним, я говорю.
— Нет.
Такси останавливается у обочины, и я не успеваю быстро залезть внутрь. Мой адрес не слетает с моих губ, прежде чем Талант открывает дверь и наклоняется, чтобы посмотреть на меня. Крысиная собака сидит у его ног.