— Я не знаю, что это делает со мной, Лидия. Это ново для меня.
Жара покалывает мои ладони, и неуверенность, более острая чем бурбон, перевешивает любые ожидания, с которыми я приехала. Затянувшийся вкус ванили на моих губах превращается в ил, и гордость заставляет меня присматриваться к ближайшему выходу. Тревога впивается в мои локти и колени, как болты и винты, затягиваясь с каждой секундой все туже и туже.
— Что ты делаешь? — спрашивает Талант. Он пододвигает свой стул обратно к столу, — Я узнаю это выражение на твоем лице. Не делай этого. Не уходи. Мы только что приехали.
— Ты второй человек за сегодня, который сказал об этом, — говорю я, удивленная тем, что у меня есть воздух в легких, чтобы говорить, — Мое выражение лица не меняется.
— Черт возьми, меняется, — Талант останавливается, когда наша официантка приносит нам бутылку виски. Она ставит один стакан передо мной, а другой перед Талантом. Когда она отступает, обещая вскоре вернуться, чтобы проведать нас, он продолжает, — Мышцы на твоей челюсти напрягаются, а между бровями появляются две маленькие морщинки.
Я громко смеюсь.
— Это все бред.
Талант открывает крышку нашей бутылки и наливает нам немного, улыбаясь и кивая.
— Я видел это, когда ты сбежала из моего офиса и еще раз, когда ты сбежала из кофейни на прошлой неделе.
— Я не сбегала.
Он подмигивает и поднимает свой стакан.
— Давай скажем тост.
Размышляя о выпивке и о том, как мой смех ослабил натиск беспокойства, обрушившегося на меня, я беру свой стакан, подношу его к нему и говорю.
— Я выпью один.
— Ты не пожалеешь.
— За что мы должны выпить?
— За этого ублюдка Филиппа Фогеля. Без него я бы никогда не нашел тебя, — Талант поднимает свой стакан. Он ухмыляется, — Он все еще мертвец.
Глава 9
Лидия
Виски за две сотни долларов идет так же гладко, как и очарование Таланта. Один обещанный напиток превращается в три, и я завязала волосы и сняла куртку, поскольку температура в баре поднимается. Наш разговор в основном односторонний, и все говорит Талант. Он не возражает, даже пододвинул свой стул к моей стороне стола, когда бар заполняется, как он и сказал.
Он говорит сквозь шум и наливает себе в два раза больше алкоголя, чем я.
— Мой брат Уайлдер — ответственный сын. Он возьмет на себя управление бизнесом, как только мой отец уйдет, — бормочет он, продолжая говорить о людях, которых я никогда не узнаю, и о бизнесе, в котором не разбираюсь.
Я ловлю каждое слово, не обязательно для того, чтобы понять, о чем он говорит, но для того, чтобы запомнить, как его губы двигаются по каждому слогу, и услышать, как меняется его тон, когда он любопытен, взволнован и счастлив. Он говорит своими руками и плечами, выражая так же много через язык тела, как и через голос.
Талант Ридж — это глаза и улыбка виски. Он проводит рукой по спинке моего стула, и легко притвориться, что я не проститутка, и он не просто хочет платить мне за сексуальные услуги. Я полагаю, это то, на что похоже быть с другом, но трудно представить себя в этой обстановке без привязанных мотивов. Даже если это кажется реальным, я знаю что это не так.
— Поэтому ты здесь со мной? — я спрашиваю, как только он закончил приводить несколько примеров, почему Уайлдер лучший сын и брат, чем он есть на самом деле. — Потому что ты не думаешь, что ты так же хорош, как твой старший брат? Не похоже, чтобы его когда-нибудь застали пьяным с эскортницей на публике, но возможно, этого ждут от тебя.
Он качает головой, смущенно отводя взгляд.
— Это не так, Лидия. Он не совсем хорош, и я не дерзкий сын, задыхающийся под бдительным присмотром отца. Мы не нормальная семья, как все думают. Уайлдер просто лучше меня следует правилам.
— Похож на мой тип парней, — говорю я, пододвигая пустой стакан к бутылке, чтобы налить еще.
— Теперь, когда ты упомянула об этом, вы двое очень похожи в том смысле, что у вас нет чувства юмора, — он ухмыляется, подавая мне еще один напиток.
Тыкая в него пальцем, я говорю.
— Вот тут ты ошибаешься. Особенно хорошее чувство юмора является обязательным в моей работе. Некоторые из самых влиятельных людей Гранд-Хейвена выглядят совершенно жалко за закрытыми дверьми. Ничто меня не шокирует.
Талант сутулится на своем сиденье, раздвинув колени, и кладет руку мне на бедро, а я вкратце рассказываю ему, как я веду дела. Бретелька лифчика соскальзывает с моего плеча, и длинная челка падает мне на глаза. На другом конце бара группа устанавливает свое оборудование, проверяя ударную установку и шепча в микрофон.
— Проверка, проверка.
— Что ты думала обо мне? — спрашивает Талант. В его тоне нет ни капли скептицизма, только неподдельный интерес к нашей первой встрече.
Используя выпивку в качестве буфера между нами, я делаю небольшой глоток, прежде чем ответить.
— Честно говоря, я пришла к тебе в офис с теми же ожиданиями, что и у каждого клиента: никаких. Ты будешь удивлен, узнав, что офисы у всех выглядят одинаково — стены нейтрального цвета, большие столы и мебель, которая довольно быстро становится неудобной.
— В общем, зал ожидания «Ридж и Сыновья».
— Через некоторое время каждый офис и каждый клиент начинают сливаться воедино. Это разные площади в разных зданиях по всему городу, но люди внутри хотят одного и того же. Раньше я могла прожить неделю, потому что это было так обыденно.
— Что поменялось?
Я смотрю на его губы, прежде чем поймать его взгляд и признаться.
— Ты появился в моей жизни.
— Можешь ли ты рассказать мне, как это работает? Разве эскортницам не платят за… сопровождение? У меня сложилось впечатление, что эскортницы сопровождают пожилых мужчин на работу и в отпуск, чтобы похвастаться перед друзьями.
Посмеиваясь, я говорю.
— Я более практичная.
— Женщины все время домогаются меня, — говорит он в разговоре без эго.
— В Гранд-Хейвене это определенно одна из девушек Инес. У нее монополия отсюда до Сан-Франциско. Я единственная, кто работает так, но я не выезжаю из города. Все остальные могут свободно уезжать на встречи в другие города.
Образ Камиллы вспыхивает в моем сознании. Если она полна решимости вести такой образ жизни, показать ей, как мне удалось зайти так далеко, было бы добрым делом. По своему опыту я знаю, что если она будет предоставлена самой себе, это будет лишь вопросом времени, когда она окажется в компании кого-то, кто не будет заботиться о ее безопасности. Инес видит в девушке возможности, и я должна уважать ее инстинкт. В конце концов, она позволила мне использовать ее как ступеньку.
Перемещаясь между собой и Талантом, я говорю.
— Я не делаю этого с клиентами. Единственная причина, по которой у тебя есть доступ ко мне, это то, что я уронила свой телефон в твоем офисе. Но ничего, что касалось тебя, не было рутиной, и это сводит меня с ума.
Разговоры вокруг нас нарастают, становятся громче, как жужжание пчел, когда бар заполняется до отказа. Талант и я тянемся друг к другу, моя нога прижимается к его, а его рука полностью лежит на спинке моего стула. Я колеблюсь где-то между отдыхом на его боку и поддержанием иллюзии, что я не пьяна и полностью контролирую ситуацию, большое спасибо.
Наши лица ждут в нескольких дюймах друг от друга. Вблизи я вижу шепот веснушек на его щеках и разные оттенки серого в радужной оболочке. На его губах висит древесный аромат виски, и мне приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не слизнуть его.
Талант сокращает пространство между нами и шепчет мне на ухо.
— По крайней мере, ты наконец-то это признаешь.
По моим рукам бегут мурашки, и я вздрагиваю, когда его теплое дыхание ласкает мое лицо. Талант изучает мою реакцию на него, и низкий стон вырывается из его груди. Затем его рот скользит по моей горящей коже, оставляя поцелуи от верхней части моего плеча до того места, где мой пульс плывет в его честь. Я наклоняю голову набок, давая Таланту разрешение продолжить. Мои глаза медленно закрываются, когда его язык касается моей кожи, оставляя после себя жжение виски, когда он приближается все ближе и ближе к моему рту.