Я оторопела.
— Твой отец?! — Неосознанно повторила я. — То есть ты тоже раб?
— Был. Но заслужил себе свободу, а когда отец официально представил меня своим ненаследным сыном — благополучно сбежал.
Мои представления об Инквизиторе неожиданно оказались прямо-таки вывернуты наизнанку. И многое вдруг стало яснее — его страсть к наказаниям, умения, информированность…
— Знаешь… — С трудом переварив услышанное, наконец подала голос я. — Всё вроде логично, но одного в упор не понимаю.
— Чего именно?
— У тебя же всё было… И, несмотря на это, ты вернулся, отлично зная, что ничего хорошего тебя здесь не ждёт?
— Как видишь.
— Зачем?
— За тобой.
Я скривилась:
— А если серьёзно?
Инквизитор молча улыбнулся.
— Не смешно! Ты увиливаешь от ответа!
— Я не увиливаю, Гармина. Ты просто не хочешь меня слышать.
— Это твоя постоянная отговорка! По той же причине ты до сих пор не объяснил мне, в каком качестве прилетел на Патриор.
— Ты не спрашивала.
— Потому что не хочу портить сложившееся о тебе хорошее впечатление!
— Ну вот, опять.
Я обиженно отвернулась.
Он был прав — я принципиально не поднимала эту тему, но его шутливые ответы были хуже молчания. Они заставляли меня усомниться в его честности. Он как будто что-то скрывал…
От прошлого не сбежать. Обида
Очередной вечер подкрался незаметно. Тихо растаяла дверь, пропуская внутрь припозднившегося Инквизитора, который сразу же приступил к обходу помещений, не обратив на склонённую меня никакого внимания.
Всё было привычно и спокойно… Если не считать одной маленькой детали.
— Что это у тебя? — Удивилась я, едва Лауль занял своё любимое кресло.
— Где? — Устало уточнил он.
Я приблизилась, осторожно присела на подлокотник и нерешительно прикоснулась к его щеке:
— Здесь. Синяк.
— А, это… Пустяки. Поссорился с мужем единокровной сестры.
Убирать мою руку или отворачиваться он не стал, поэтому я продолжила поглаживать его пострадавшую скулу. После недавно открывшейся информации я испытывала сочувствие к своему бывшему жениху, которое выливалось вот в такие редкие приступы ласки.
— Можно узнать, почему?
— Он был категорически несогласен с моим предложением.
— И из-за этого распустил руки?!
— Думаю, настоящая причина была совсем другой, а это — просто повод выместить на мне свою злость.
— Ты ему чем-то насолил?
— Прямо — нет. Все его подозрения не имеют никаких доказательств, что не мешает им исподтишка отравлять ему жизнь.
— Но ты-то тут при чём?
— По его мнению я являюсь исходным виновником. И в теории это действительно так, поэтому я его понимаю.
Я обиженно поджала губы:
— Ты не мог бы перестать говорить загадками, а?
Лауль вздохнул:
— Это семейные распри. Гинен боится, что я отниму у него законное место наследника, которое должно достаться ему через жену.
— Но ты же ненаследный сын!
— Опять-таки по его мнению, я легко могу сменить статус. И он прав. Поэтому наше общение давно превратилось в сплошное противостояние.
Вспомнив мстительный характер своего собеседника, принципы жизни на Патриоре и давнишний злосчастный выпад вилкой на приёме у Элуаля Паруша, я задумчиво покосилась на Лауля.
— А ты чем-нибудь ответил на его выступление? — Помедлив, спросила я.
— Ответил.
Я сглотнула:
— И сильно он пострадал?
Инквизитор усмехнулся:
— Вообще не пострадал.
Я удивлённо округлила глаза:
— Правда?!
— Да. — Кивнул Лауль. — Я ответил не действиями, а словами. Так что сейчас он в полном порядке.
Ему оставалось только добавить сакраментальное «пока» — и все встало бы на свои места.
Увы, как бы благородно Инквизитор себя ни вёл, я ничуть не обманывалась на его счёт. Слишком хорошо понимала, что при наличии должных знаний словами можно навредить гораздо сильнее, чем кулаком. Особенно в Империи. Достаточно, например, просто выставить обидчика предателем…
Но мне очень не хотелось портить сложившееся положительное впечатление своими уточнениями. Поэтому я промолчала.
— Болит? — После небольшой паузы поинтересовалась я, разглядев несколько пустячных ссадин, совершенно теряющихся на фоне покрасневшей кожи.