— Только особо недовольных. К сожалению, моя мать оказалась в их числе. Тогда она была ещё слишком молода, наивна и неопытна.
Я мысленно согласилась. Могла бы подождать, притвориться и сбежать… Возможно, тогда всё кончилось бы для неё совсем иначе.
Хотя, о чём я? В Империи — и по-другому?..
— Это она дала тебе имя?
— Да. Единственная милость, позволенная Диктатором. Обычно матерям он не разрешал даже посмотреть на своё дитя, не говоря уже о том, чтобы подержать их на руках…
— А фамилия у тебя чья? Тоже от матери?
— Нет. Выдуманная.
— Императором?
Мой собеседник утвердительно кивнул.
— Понятно тогда, почему она так чуждо и туманно звучит. — Криво улыбнулась я.
В ответ Лауль лишь неопределённо пожал плечами, и мы снова ненадолго замолчали.
У меня активно чесался язык воспользоваться его хорошим настроением и выведать ещё что-нибудь столь же интересное, важное и познавательное о загадочном прошлом ужасного Инквизитора, но я боялась нарушить его задумчивость. Надо было дать ему посидеть в тишине хоть пару минут, чтобы прийти в себя.
— А ты знаешь, за что именно Диктатор подарил тебе свободу? — Решив, что прошло достаточно времени, спросила я.
— Да, разумеется. — Невозмутимо сообщил Лауль.
На этом откровения закончились.
— И?.. — Не выдержав, поторопила я. — Что ты сделал?
— Раскрыл заговор против Империи.
Я удивлённо распахнула глаза.
За этими несколькими простыми словами можно было спрятать с десяток планет и множество их спутников… Оставив их без объяснения, мой собеседник рисковал сжечь меня заживо в огне любопытства.
И Лауль это понял:
— Желая отомстить за смерть матери, я назначил её убийцу своим первоочередным врагом и принялся следить за каждым его шагом. Постепенно выяснилось, что он, вместе с отдельными своими друзьями, планировал свергнуть императора и начать масштабную войну, которая должна была закончиться расширением границ Империи на всю обитаемую вселенную… Или бесповоротным поражением Патриора. Мне одинаково не хотелось ни воевать, ни защищать отца, однако имелось безумное желание уничтожить своего врага. Поэтому я собрал как можно больше вещественных доказательств заговора и передал их Диктатору. Вот и всё.
— А что стало с предателем? Ты получил право лично его запороть до смерти, верно?
Инквизитор усмехнулся:
— Угадала.
Я поёжилась.
— Но я его не стал убивать. — Вдруг ошарашил меня Лауль. — Мне показалось гораздо показательнее избить его и отправить влачить безрадостное существование в качестве раба на одну из местных экспериментальных лабораторий.
На мгновение мне стало его жалко.
— Ужасная участь… — Тихо пробормотала я.
— Он её заслужил. — Сухо заметил Инквизитор.
Возразить было нечего.
— Он всё ещё жив?.. — Осторожно поинтересовалась я.
— Понятия не имею. С некоторых пор его судьба мне безразлична.
Ответ прозвучал так холодно, что продолжать разговор как-то резко расхотелось.
Да и время реабилитации уже давно подошло к концу.
От прошлого не сбежать. Гость
— Лауль! Почему ты всё время отключаешь мои камеры? — Послышался из прихожей задорный голос императора.
Я недоумённо посмотрела на Инквизитора, встретилась с его настороженным взглядом и привычно опустила голову.
Гостей сегодня Лауль явно не ждал.
— Ты что-то от меня скрываешь? — В шутливом тоне поинтересовался Диктатор, без стука заявляясь в спальню собственного сына.
Я поспешила согнуться в глубоком поклоне.
— Глупость какая. — Принимая невозмутимый вид, ответил Инквизитор. — Мне нечего скрывать.
— В самом деле?
— Да.
— Что, совсем ничего?
— Абсолютно.
Гость разочарованно присвистнул:
— Неужели твоя тварюшка даже петь не умеет?
— Петь?.. — Недоверчиво переспросил Лауль.
— Ну, петь, танцевать или что-нибудь ещё… Должен же у неё быть какой-то талант!
— Если он и есть, я о нём не в курсе. Не для того её брал, чтобы музыку слушать.
— Понимаю, понимаю. Для меня крики боли тоже всегда были лучше любой музыки… А твоя игрушка хорошо кричит?
Инквизитор тихо усмехнулся:
— Смотря что с ней делать.
Диктатор помедлил мгновение и оглушительно расхохотался:
— Ох, всё-таки ты действительно мой потомок!
— Ну, разумеется. Чей же ещё?
— Значит, ты до сих пор считаешь себя моим сыном?
— Именно так.
— Почему же тогда сбежал?
— Хотел доказать, что достоин стать твоим преемником.