- Ты выяснил что там произошло?
- Не совсем, господин, - слуга кланяется.
На мгновение я вижу чёрные, как дёгтем мазаные, волосы и тяжёлую золотую серьгу в ухе. Кажется, у него орлиный – загнутый крючком – нос и тонкие бледные губы – что выдаёт в нём жителя вольных земель, располагавшихся между нашим государством, Южной империей и границей восточных царств.
- Все взбудоражены, к незнакомцам относятся очень настороженно, - он начал доклад. – Всеволод рассказывает всем сказку о том, что жена с дочкой потерялись в лесу.
- А остальные купцы? – наследник еле сдерживает зевок.
- Затаились и дрожат, как мыши под веником. Не смотря на произошедшее, Всеволод – единственный, кто не боится возить товары с запада. Если и дальше так будет продолжаться, купцы из Западной империи будут наживаться на нас втрое против честной цены.
Лица Боримира я не вижу, хотя отчего-то знаю, что он хмурится.
- Что-то здесь не сходится… Допустим, герцоги решили нажиться на закупках мехов и пеньки… и наших торговцев запугали, а Всеволода – подкупили. Тогда зачем нападать на его семью? Или… ещё кто-то узнал, что его дочка родит следующего государя?
Слуга фыркнул:
- Всеволода окружают проверенные люди, ни один из них не имеет дара предсказывать судьбу, а Мила блистала при дворе лет десять назад, когда наш провидец давал ей не меньше трёх вариантов развития её судьбы, - он хмыкнул, подчёркивая своё отношение к обсуждаемому предмету: - Я скорее поверю в несчастный случай на прогулке, чем в то, что кто-то решил заранее устранить будущих соперников во власти.
Наследник задумчиво огладил гривну, закрыв мне обзор.
- Кстати, что с брачным договором? – в голосе Боримира всё яснее звучала усталость.
- Всё отлично, наш вор на прошлой неделе срезал кошель с деньгами и печатью, соглядатай в имении отчитывался, что все ищут печать в ларцах с бумагами и письмами. Мы планировали в течение двух дней подложить её в какой-нибудь из дальних коробов с письмами… но в свете того, что произошло, я сомневаюсь в нужности этого дела.
Слуга украдкой поводил плечами. Так разминаются возницы, весь день сидевшие на облучке.
- Пожалуй, стоит всё же подкинуть. Так будет больше доверия бумаге…»
- Эй, девка, вставай!
Меня неласково похлопали по щекам. На лицо полилась холодная вода с затхлым запахом.
- Аай!!!
Я дёрнулась, уворачиваясь от полива, и меня тут же схватили сильные мужские руки. Пожалуй, слишком сильные.
- Глазки открой.
О, этот голос мне был знаком: Боримир, чтоб ему икалось всю дорогу…
Нехотя открываю глаза: вряд ли я увижу что-нибудь жизнеутверждающее.
Где-то над головой раздаётся смущённый бас:
- Нормальная девка, зря вы с ней так.
Повожу плечами, показывая, что хочу сесть. Наполовину лежать-наполовину висеть на чьих-то руках неудобно.
- Поговори тут ещё, - прошипел Боримир, злобно глянув куда-то поверх моей головы. – Разошлись все!
Меня торопливо поставили на ноги и отпустили. Оглянувшись, я успела увидеть только расходящиеся мужские спины. Наследник стоял в паре шагов от меня, красиво раскладывая цепочку по плечам:
- Имей в виду, я тебя лечить всё время не намерен. Упадёшь ещё раз в обморок – лечебную гривну не дам, и не надейся.
- Упаси Предки-Хранители… - пробормотала себе под нос, с трудом сдерживая рвоту.
Вот гадкое же ощущение от мёртвой вещи, как их только люди носят? Хотя, надо признать, под стать его характеру.
Закончив наводить красоту, Боримир презрительно посмотрел на меня и резко дёрнул за руку, буквально волоча меня за собой.
- Волхву скажешь, - мужчина говорил не поворачивая головы ко мне, так что я вынуждена была прислушиваться, - что согласна добровольно выйти за меня замуж, иначе… - он многозначительно посмотрел на меня: - Ну ты же не хочешь, чтобы стало хуже?
И, отвернувшись, опять потащил меня за собой, так что я еле успевала переставлять ноги.
Вступив под сень леса, я встала как вкопанная от разительной перемены вокруг: только что я ходила по жаркой, пропахшей малиной и пижмой поляне, где громко переговаривались возчики. Но стоило только встать на тропинку, ведущую в глубь священного леса, как влажный прохладный воздух окутал меня. Было тихо. На границе леса стояли мрачные ели, но дальше уже шли тонкие рябины и величественные, в несколько обхватов сосны.