Батюшка всегда говорил: "Умная женщина с мужиком соглашается". Нет, не то... "Не можешь запретить — возглавь"... Опять не то... Короче: спрашивай первой, чтобы не успели спросить тебя. Вот.
Вот я и стараюсь.
Надо сказать, что вопрос сработал. Парни озадаченно моргнули, потом тот, что повыше, отпустил меня и толкнул локтём в бок второго:
— Да отпусти её, она пришла поступать так же, как и мы.
Второй только упрямо мотнул головой.
— Ты видел как она ходит. Ни один охотник за головами не будет так двигаться, — продолжил уговаривать тот.
Видимо, этот довод был решающим. Парень снял руки с моих плеч и отрывисто кивнул, что, при некотором воображении, можно было счесть поклоном:
— Прошу прощения, сударыня.
Я тепло улыбнулась:
— Ничего страшного, сударь. Вступительная проверка — очень необычное дело, так что все немного на взводе. Меня зовут Костяника, для друзей — Ани. — и, сияя, вопросительно посмотрела на того, что повыше.
— Кхм... Ольх, — прокашлявшись, представился он.
— Вадим, — поджав губы, проговорил второй, и отвернулся обратно к гвоздю.
Ольх укоризненно смотрел на товарища. Нехорошо поворачиваться к девушке спиной сразу после того, как назвал своё имя.
Я пользовалась моментом и разглядывала обоих. Более высокий Ольх чем-то напоминал медведя, хотя ни особо выдающегося разворота плеч, ни перевитых ремнями мышц рук, ни телесного богатства в парне не было. Может, виновата в этом была его каштаново—рыжая, почти бурая, шевелюра, красивыми локонами спадавшая на плечи.
Вадим, напротив, на фоне друга выглядел тощее и меньше. Выгоревшие на солнце до бесцветности волосы, рыжие конопушки и ярко голубые глаза придавали его облику детскости и безобидности, хотя я отчётливо чуяла, что именно он, а не Ольх, был самым опасным из них двоих.
— Хотите, я вытащу гвоздь так, что нельзя будет определить место откуда он? — задала я провокационный вопрос.
Раскрывать свой дар перед посторонними нехорошо, но, что-то мне подсказывало, что так было надо.
Вадим заинтересованно обернулся:
— Что, и дырки не останется?
— Ага. — беззаботно кивнула я.
Глава 4. Как проверить других, пока проверяют тебя.
— Если можно, то вот этот, второй слева, — Вадим показал на ряд гвоздей посередине двери, набитых явно для красоты.
— Какой получится, — чуть сварливо ответила я.
Понимаю, не стоит сердиться на тех, кто не знает что будет дальше, но, право слово, такие пожелания меня весьма утомили. Как будто возможно приказать вещи отдать какую-либо часть себя.
Решительно подвинув парней, я встала на колени перед дверью, потом села на пятки. Еще лучше было бы лечь, но места между дверью и стенкой для этого явно не хватало.
— Меня руками не трогать, не звать и не тормошить, — начала рассказывать я правила поведения. — Вещи живут в своём ощущении времени, и иногда даже на короткий разговор нужно хотя бы час.
— А если нас застукают? — сразу же спросил Ольх.
— Скажешь, что я решила попросить благословения у Предков перед ответственным делом, — эта отговорка у меня была заготовлена уже очень давно, и никогда не подводила. Даже уверовавшие в Единого никогда не решались прервать разговор человека с Родственниками.
— Ну ладно, допустим, что нам поверят. А как мы узнаем, что всё получилось? — спросил Вадим.
— Очень просто: гвоздь упадёт, — пожала плечами я. — Ну, или я упаду.
Парни скептически посмотрели и скривились. Какие неженки, можно подумать, что от них останется только мокрое место, если я придавлю кого-нибудь.
— Может тогда не надо? Оно того не стоит, — высказал свои сомнения Вадим.
Я только укоризненно поглядела на него. Выдохнула, как всегда делала перед общением с вещью, и протянула левую руку к двери, едва не касаясь её.
Дыхание моё замедлилось, внимание постепенно фокусировалось только на предмете. Утихли звуки, и яркий солнечный свет больше не отвлекал. Постепенно из безмолвия начали проступать контуры осознания эмоциональной наполненности деталей, из которых была составлена дверь.