И поскорее сунула ложку с кашей в рот.
Постепенно лавки заполнялись, в зале стоял душевный перестук ложек о миски. Третьим на мою лавку сел Ольх, он же тихим голосом намекнул, что мне мясо есть не стоит. Тут, собственно я с ним была согласна — если уж я после голодовки, ещё и с обмороками, то мясо — явно не для первой трапезы. В кувшинах оказалась простокваша и ревенёвый компот.
Я едва успела прожевать последний кусочек хлеба и запить его, как господин Сфорца и остальные обедавшие преподаватели дружно встали.
— Господа учащиеся, еда окончена, сейчас вы разойдётесь каждый со своим преподавателем на первое занятие. Вас отпустят сразу перед ужином, сюда придёте самостоятельно. После ужина у вас есть полтора часа до отбоя, желающие смогут посетить библиотеку — она на пролёт ниже, чем спальное крыло.
Господин Рикардо уже развернулся и даже сделал широкий жест рукой, показывая на других преподавателей, как в зал зашёл один из тех неприметных людей, которые уволокли Лисавету. Ну, или не один из них, а кто-то другой, но из того же приказа.
Мужчина встал спиной к студентам и что-то очень тихо сказал куратору, после чего так же быстро ушёл.
Лицо у господина преподавателя закаменело.
— Итак, сейчас все идут вместе с Радагастом Добровичем изучать "магиум" или "дары Предков".
Глава 9. Урок, лестница и особенности акустики.
Рядом с господином куратором встал средних размеров мужчина, с красиво уложенными каштановыми волосами и аккуратной тёмной бородой. Одет он был примерно так же, как одевался мой батюшка: в коричневый кафтан и более тёмного цвета коричневые штаны. Рыжие сапоги выглядели вполне уместно и даже несколько щегольски, поскольку были того же цвета, что и вышивка на одежде.
— Идите за мной, — сказал господин преподаватель и повернулся и пошёл к выходу, не глядя следуют ли за ним ученики.
Ученики следовали: потеряешься тут — и не факт, что будут искать.
Пошли мы практически обратно по своим следам, разве что взобрались только на два лестничных марша. Вадим опять предложил свою помощь в преодолении лестницы.
— Шесть арок пропускаю, в седьмую захожу? — я решила на всякий случай проверить свою память и парень понимающе улыбнулся:
— Да, правильно.
Сразу у лестничной площадки преподаватель остановился, и, придерживая крайнюю правую дверь, гостеприимно улыбнулся:
— Добро пожаловать в мой кабинет! Проходите, рассаживайтесь.
Все учащиеся по инерции заходили в кабинет и на третьем-четвёртом шаге замирали с открытым ртом. Мы с Вадимом тоже зашли и потеряли челюсти: внутри кабинет был неописуем.
Складывалось впечатление, что здесь справляли перелом зимы: проводили ритуальную драку силами магов. Сколько человек в драке участвовали я затруднялась сказать, поскольку не знала на какие разрушения способен один обычный маг.
Разрушено было всё, что не пожгли и не залили водой: лепнина на стенах и потолке была в интересную подпалинку, местами сколотая; занавески на окнах отсутствовали как класс, а часть карнизных палок торчали обгорелыми деревяшками. У дальнего окна умудрились расколоть тяжёлую мраморную плиту, которая являлась подоконником.
Ещё были разные по высоте столы и лавки к ним, ну ещё одинокое кресло в углу. Почти вся мебель носила следы огня, как будто кто-то из озорства тыкал то тут, то там горящим факелом.
— Рассаживайтесь, пожалуйста, где вам удобно и я начну.
Радагаст Добрович подошёл к отдельно стоящему столу, который выглядел почти нетронутым, и спокойно сел в кресло. Как я поняла, это был специальный стол для преподавателя, поскольку рядом на стене висел большой чёрный — прямо как у батюшки в мастерских — щит из досок, аккуратно зашпаклёванный и покрашенный чёрной краской. Внизу щита была прибита специальная доска, куда можно было положить мел, которым писали на чёрной доске, или тряпку — стирать написанное.
Кто-то из парней подозрительно спросил:
— А мебель под нами не развалится?
— Если прыгать не будете — не развалится, — пожал плечами преподаватель.
После этого успокоительного заявления все начали выискивать себе места — ну не на пол же садиться.