— Я сяду рядом с тобой?
Нда, парень-то не промах. Про таких говорят: "Наглость — второе счастье". Вроде бы вежливо спросил, а сам уже сел и так просительно заглядывает в глаза, с надеждой — мол, не прогоняй меня. Подлиза.
Отвечать словами на это трудно, поэтому ограничусь недовольным подниманием бровей и поджиманием губ. И отодвинуться от него, само собой. Чем дальше от мужчин — тем проще прыгать в кусты.
— Меня Мстислав зовут. А тебя как?
Голос мягонький, руки при себе держит, в лицо внимательно смотрит — не парень, а мечта прямо-таки. Что же я тогда румянец на щеках чувствую? Нет, так дело не пойдет: заалею как маков цвет и прощай моя свобода. Или ещё что-то, в смысле: то, что решил себе забрать этот молодец.
— Никак.
Давай Ани, вставай! Встать, развернуться и уйти от этих взглядов подальше! Можно подумать ты никогда не встречалась с девушками, которых вот такие ласковые сначала гладили, а потом обижали! Или не видела подобных подлиз, которые хотели через твои нежные чувства примазаться к богатству твоего же папеньки!
Нет, встать я не смогла. Ноги стали кисельные, вроде есть, а вроде и нету. И дышать стало тяжело, и по спине такие маленькие приятные иголочки бегают — ждут когда Мстислав рукой их разгонит... Но это значит, что у него дар обольстителя, которым он бессовестно пользуется!
Так, Ани, главное — не паниковать. И думать в безопасном русле. Я всё могу, особенно то, что может понравится носителю дара... Где же у меня был красивый кулончик? Надо его достать из-под ворота, так можно показать лебединую шею и даже намекнуть на грудь...
Рука помимо моей воли залезла под ворот дорожной рубашки и нащупала там капельку лунного камня — как раз того кулончика, который я хотела вытащить. И сразу вернулся контроль над моим телом: кулончик был не простым украшением, а дорогим защитным амулетом от ментальной магии. Дорогим — потому что срабатывал от прикосновения и до активации был незаметен для одаренных людей. Вспомнив, как батюшка дарил мне этот кулончик, я непроизвольно всхлипнула — это был первый подарок после смерти матушки.
Левая рука не лежала без дела — она нырнула в потайной карман путевых штанов — где в ножнах лежал сделанный на заказ метательный нож. Под мужскую руку он был маловат, но и моя ручка — не широкая мужская ладонь, мне с ним было удобно.
И этот самый ножик нежненько замер напротив печени парня. Дышала я вс ё так же прерывисто, поэтому понадобилось усилие облизать пересохшие губы и начать говорить:
— Сударь...
— Да, моя радость? — сразу же отозвался парень. Он был занят поддержанием контроля над моим телом, а амулет создавал иллюзию его полного главенства.
— Мне прямо неудобно... — нежно начала я; на этих словах он подался вперед, и мне пришлось чуть отодвинуть назад руку — бить без предупреждения насмерть я так и не научилась. — Но за попытку склонить к близости с использованием дара волхвы отправят тебя в каменоломни, лет эдак на семь, а государь добавит еще года три — за принуждение дворянки. Дернешься — получишь нож в печень.
И посмотрела на него ясным взором, аки синичка.
Парень замер. Стрый, сидевший достаточно далеко от нас, потихоньку переползал вправо — чтобы костер, который как раз разгорелся, не мешал ему кинуть что—нибудь в меня.
— Сударь Стрый, оставайтесь на месте, пожалуйста.
Надеюсь, он сразу поймет, не хотелось бы ему угрожать. Что-то мне подсказывало, что вот именно этому мужику лично мне угрожать не надо от слова "совсем". А договориться миром с ним должно получиться...
И пока я отвлеклась на наблюдение за мужиком, Мстислав внезапно прыгнул на меня. Конечно, первое чудо было в том, что он сумел перехватить моё запястье и вывернуть его, убирая лезвие в сторону. Второе, несомненное чудо было в том, что выкручивая мне запястье, он умудрился ничего не сломать. Пожалуй, это было самым веским доводом, чтобы я отбросила всякие мысли о самодеятельности в сопротивлении. Третье вряд ли было чудом, но неожиданностью для меня — более чем: парень, качественно прижав меня к земле, начал меня целовать.
Широко распахнув глаза, я в глубоком изумлении наблюдала, как Мстислав, который одной рукой держит моё запястье в болевом захвате, второй нежно гладит меня по щеке, и медленно и осторожно, чтобы не напугать еще больше, касается своими губами моего приоткрытого рта.