- И что, кто удержит – тот и прав? – глумливо перебил меня управляющий.
- Салим! – рыкнул на него басилевс.
- Нет. – продолжила я говорить. – Правым выбирался тот, кто остался живым, а не кучкой пепла. Я думаю учёные мудрецы Южной империи давно изобрели хотя бы несколько амулетов с похожими свойствами. - я мысленно поставила себе зарубку порадоваться, что так удачно заменила просящееся на язык выражение «у вас» на нейтральное.
- Так она ещё и невежа. – презрительно прошептал Салим-паша. Якобы только для себя, но достаточно громко, чтобы я могла слышать.
- Знайэшь ли ты, что никто нэ вправэ трэбовать провэрки родствэнника басилэвса на Шарэ Истины? – серьёзно глянув на меня, спросил Константин.
- Мой повелитель, - я ещё раз поклонилась, на всякий случай.
Мало ли, вдруг у них не принято слишком настойчиво спорить с мужчинами?
- Лучше я один раз позволю проверить себя и докажу свою непорочность, чем, – я метнула недовольный взгляд в сторону управляющего, - чем всю оставшуюся жизнь за мной будет волочиться молва как о лгунье. Поэтому прошу: прикажи принести предмет, который может показать говорит ли человек правду. Если такого предмета нет – пусть Салим-паша войдёт в круг Суда… - я чуть запнулась, проглатывая просившееся на язык слово «Предков» - Суда Единого, и пусть бог нас рассудит.
Сердце колотилось в груди так, как будто я последний час бежала без остановки.
- Твойо трэбованийэ справэдливо. Да будэт так! – без эмоций сказал басилевс и хлопнул в ладоши.
На пороге появился слуга.
- «Звэзду Пророка» сюда. – приказал Константин.
Парень с поклоном удалился.
- Салим-паша, прэподобийэ – вы остайотэсь тут. Всэ остальныйэ – свободны. – бросил басилевс, и добавил, вслед выходящим последними слугам. – Принэсите сюда стол, стулья и чаю.
Почти сразу у нас появились мягкие стулья с резной спинкой, потом – круглый, с мраморной столешницей стол. Ещё через несколько десятков ударов сердца – поднос с чайниками, пиалами – так назывались маленькие миски для питья, несколько ваз с фруктами и сладостями.
Но к трапезе приступить не успели – в сопровождении четырёх стражников, слуги принесли большой, окованный железными полосами ларец. Из него были извлечены сначала большой шелковый платок, потом – маленькая складная табуреточка, и в конце – небольшое, выполненное в виде восьмиконечной звезды, зеркальце.
Зеркало положили на укрытую алым платком табуретку, которую поставили в центре комнаты. Потом все слуги удалились, а стражники встали в правильный квадрат со стороной в четыре моих шага.
Басилевс заметно хмурился, Салим-паша держал лицо. Кажется, он стал бледнее, чем был, но из-за цветных стёкол витража, стоявшего в окне, было непонятно.
- Отец… позволь обратиться к тебе с последней просьбой! – обернулась я к Константину.
Мужчина еле заметно поморщился при таком обращении, но всё же согласно кивнул:
- Обращайся.
- Думаю, стоит позвать того человека, ради превосходства над кем господин управляющий лично приезжал к воротам поселения северян.
Я ещё раз поклонилась, досадуя на то, что не спросила имя визиря. Можно было, конечно, выдать себя и описать его внешность… Но, на мой взгляд, это был уже неоправданный риск.
Басилевс с интересом смотрел на меня. Салим-паша демонстративно отвернулся, показывая отношением незначительность моей просьбы. Хотя мне отлично было видно как напряжённо шевелится у него правое ухо.
- Салим, так ты лично йэздил, чтобы доставить дэвушку во дворэц? – весело спросил Константин. – Я думал, она спутала тэбя с твоим помощником… Впрочэм, мы это сэйчас узнайэм точно. – двойной хлопок в ладоши, и в двери заглядывает знакомое лицо паренька-прислужника. – Позови Давлат-баши!
Слуга исчез.
Жрец в задумчивости стоял у окна. То ли возносил молитвы, то ли просто разглядывал как мухи ползают по цветным стёклам. Салим-паша, заняв противоположный от меня угол, подпирал стенку. Басилевс отстранённо что-то рассматривал на мне, а я, сцепив зубы, просто стояла ровно.