Последний довод вызвал у меня горькую усмешку: это я теперь для всех чужачка, исповедующая чуждую для родной земли веру, а этот «старик» - теперь твоя единственная защита…
С другой стороны, всю предыдущую жизнь я не была приёмной дочерью басилевса. А государи, как и их дети, имеют другую меру ответственности и возможностей. К тому же, он уже показал себя как человек совестливый – иначе зачем бы он приходил во дворце басилевса разговаривать – подослал служанку с отравой и всё! Ничто не отвлекает императора от близкого знакомства с выбранной девушкой…
- Давлат-баши, простите меня за сомнения…
- Позволь мне узнать что печалит наследницу…
Мы начали говорить одновременно, и оба замолкли. Покраснев, я отвела взгляд, и опекун был вынужден меня подбодрить:
- Говори первая, ведь ты хотела что-то мне сообщить?
- Да… - я всё ещё досадовала на себя.
Вот как неудобно бывает, если полностью погружаешься в свои мысли и не следишь за тем, что происходит вокруг!
Переборов стеснение, я продолжила:
- Я хотела сказать, что меня лучше звать Костяникой… Это моё уличное имя.
И посмотрела мужчине в глаза. Я очень надеялась, что мой взгляд был твёрд и спокоен.
- Спасибо за доверие. – улыбнулся Давлат-баши. – Я знаю, что северяне доверяют свои имена только тем, в ком уверены.
Я грустно улыбнулась:
- Уличное имя известно достаточно многим, им можно окликнуть человека на улице в толпе. Это тайное имя доверяют самым близким… Ещё я хотела попросить не называть меня северянкой.
Мужчина удивлённо посмотрел на меня:
- Но ты – северянка же! Как ещё тебя называть?
- Девушкой, - улыбнулась я. – Дом моего отца стоит на юго-западных пределах словенских земель. Хотя внешностью я пошла в мать, её предки жили на настоящем севере, где солнце светит даже ночью.
Давлат-баши смотрел на меня с жалостью, впополам смешанной с сочувствием:
- Только не говори мне, что те северяне сильно отличаются от народа, живущего на этом крае земли.
- Нет, не особо отличаются, - я пожала плечами, не видя причины меня жалеть. – Они верят в своих Предков, мы – в своих… Ну, те кто не стал поклоняться Единому. – поправилась я. – Ну и что? Государи у нас разные, мы – отдельно, они – отдельно.
- Ага, - согласился со мной опекун. – Такие же разные, как наместники императора в провинциях Южной империи: один толстый и лысый, другой – худой и волосатый. Так что ж, землепашцы из-за этого в разных государствах живут?
Я поджала губы. Ещё не хватало спорить из-за этого.
- А если поточнее – сколько плыли? – сухо спросила я.
Всё же стоит знать сколько дней у меня осталось в запасе… или не осталось – вот чем отличались поручения Стражей Границы – так это неотвратимостью: или прошёлся по грани между жизнью и смертью и выполнил, или – я горько усмехнулась своим мыслям – быстро понимаешь что лучше было стать мёртвым.
- Мы отплыли на закате того же дня, как ты прибыла во дворец. – безразлично ответил Давлат-баши. – Как твой лекарь, я счёл, что на корабле у тебя будет больше возможностей поправиться, чем под боком у басилевса.
Я удивлённо посмотрела на него, отложив полу-ощипанную кисть винограда.
- Когда «Зеркало Пророка» испепелило Салим-пашу, ты упала в обморок. Басилевс сильно переживал за тебя и еле дождался когда его лекарь придёт осмотреть тебя.
Нетерпеливо поведя плечами, я вернулась к объеданию виноградной грозди. Ну, подумаешь, в обморок упала. Я бы удивилась, если бы этого не было! – последние два дня у меня были более чем насыщенные событиями.
- Лекарь сказал, что у тебя простое переутомление, и всё пройдёт без следа, если много спать, гулять в тени деревьев и кушать лёгкую пищу. И никаких волнений, – тут опекун позволил себе лёгкую улыбку. – Вот только императорский дворец – не самое спокойное место в Империи. Да и ты – не младшая служанка старшего золотаря, чтобы твоя жизнь была выгодней твоей смерти.
Я поджала губы. Пробыть во дворце один день – и уже нажить себе врагов!
- Я рада, что басилевс позволил мне отплыть обратно на Родину, - возразила я. – Но я сомневаюсь, что за несколько часов можно нажить себе смертельных врагов, даже во дворце. Я же ни с кем не ссорилась!