Даже когда матушка заявила, что он женится на этой девочке, Эвин поначалу воспринял требование как шутку. В его понимании Аделаида оставалась щупленькой беззубой малышкой, заботу о которой благополучно удалось спихнуть на других. Сначала со всей широтой своей, надо сказать, весьма осторожной натуры отдаваясь буйству юности, а позже с той же одержимостью – маго-техническим и алхимическим исследованиям, он не заметил, как пролетело почти десять лет, и уж вовсе не задумывался о том, что дети имеют привычку расти. Однако матушка твердо стояла на своем: мол, девушке почти семнадцать и пора устраивать ее жизнь. Да и самого Эвина тоже, а то он из своей Жасминовой башни никогда не вылезет, чтобы найти себе жену.
Майтигону жена была совершенно не нужна. Сама мысль о том, что какая-то женщина станет хозяйничать в его доме и тем более в его лаборатории, казалась кощунственной. О чем молодой лорд не преминул сообщить родительнице в весьма категоричной форме. Матушка неожиданно легко согласилась, но при этом обрадовала тем, что драгоценная Жасминовая башня Эвина, которая, по сути, его собственностью не является, давно предназначена в качестве свадебного подарка Аделаиде Лерис. Ну а раз сам он на девушке жениться не хочет, то и отойдет, естественно, дом будущему супругу малышки. А супруга, кстати, найти будет несложно – девочка талантлива и не бедна.
Это был шах и мат. При всем богатстве семьи, Жасминовая башня была единственной собственностью графов Мелькских, утвержденной Ковеном. А значит, защищенной настолько, что в ней можно было проводить взрывоопасные эксперименты и вообще позволять себе волшбу достаточно сильную и нестандартную. И, опять же, значит, единственной не майоратной. В принципе, принадлежала она как раз таки не графам, а урожденной баронессе Гроллс, дорогой матушке, от которой Эвин и унаследовал способности к волшебству. Сама баронесса в девичестве даром гордилась, но развивать его не стремилась ни до, ни после замужества. Все ее способности ушли на флористику и дизайн, а также мелкие пакости, на которые юная Мелисента была горазда, пока не остепенилась. Зато вот денег и связей у Гроллсов хватило на то, чтобы устроить драгоценной дочурке столь замечательную магически защищенную резиденцию.
Будучи единственный сыном, молодой лорд давно привык считать, что все владения семьи принадлежат или когда-нибудь станут принадлежать ему лично. И уж тем более не собирался он отдавать какой-то девчонке столь необходимый ему самому дом. Там же лаборатория, на оборудование которой ушла прорва средств! Там гараж прямо возле дома, а в нем они с Рутгером работают над усовершенствованием мобилей! Нет, это просто невозможно! Увы, матушка была непреклонна, и Эвин сдался.
Он с трудом мог представить, во что превратится его спокойная, упорядоченная жизнь с появлением в ней жены. Потому и пребывал в столь глубоком отчаянии, что даже лучший друг и соратник по маго-техническим изысканиям Рутгер Фаверсис, виконт Чактенский не мог ни развеселить его, ни увлечь новыми идеями.
Вчера. Это было вчера. А сегодня перед молодым Майтигоном разверзлась демонова бездна. Потому что, как оказалось, может быть кое-что и похуже женитьбы. А именно потеря невесты. И не просто потеря! Ну оказалась бы Аделаида экзальтированной дурой и повесилась бы с горя, если не хотела выходить за него. Так нет! Девчонка попросту сбежала, оставив сумбурную, но едкую записку, из содержания которой граф только и понял, что его считают стариком, хромым уродом и бездарью. Почему хромым, он долго не мог сообразить, пока не вспомнил, что те два дня, когда он лично общался с маленькой врединой, как раз пришлись на период реабилитации после ранения. Ранение, кстати, чести ему не делало, ибо было получено не в благородной дуэли, а в пошлой кабацкой драке, о которой он с пьяных глаз не запомнил ничего: ни из-за чего начался дебош, ни с кем, ни кто именно пырнул его ножом. Впрочем, это не имело значения. Что бы юная леди ни думала об Эвине, этого оказалось достаточно, чтобы она отправилась самостоятельно строить свою жизнь.
С одной стороны, если так подумать, и пусть. Но ведь матушка ни за что не посчитает побег Аделаиды Лерис достойным поводом, чтобы на ней не жениться! А его, Эвина ославит трусом и рохлей. А если, не приведи Тысячеликий, с Аделаидой что-то случится, тут уже не перед маменькой отвечать – перед самим королем. До семнадцати лет, если баронесса Синиз замуж не выскочит, он, граф Мелькский несет за нее ответственность, как опекун. Ну а если выскочит за кого попало, и так все ясно – матушка не простит, и любимой Жасминовой башни Эвин лишится.