- Как же я ненавижу эти ваши игры! – раздраженно произнесла королева.
- Простите?
- Вы пытаетесь его убить, мой муж делает вид, что со стороны за этим наблюдает, а сам допекает Джареда постоянным надзором, и в результате у мальчика просто нет нормальной жизни! Неужели ваш бог не заповедал вам милосердия?!
- Ваше величество!..
- Что?! Что, скажите на милость, вы можете привести в свое оправдание?! Вы попрали все заповеди собственного культа! Разве не завещал вам Тысячеликий всячески поддерживать страну и власть в ней?! А что вы делаете? Пытаетесь убить даже не бастарда короля, нет! Пытаетесь убить одну из опор правопорядка в Нидаве! – она перевела дыхание после этой гневной тирады и с горечью добавила: - А теперь приходите каяться и надеетесь на помощь короля. Так уверены, что ее заслужили?
- Ваше величество, я понимаю, что в ваших глазах я недостоин прощения...
- Ошибаетесь, - перебила Лилиана. – По моему скромному мнению вы не достойны сана первосвященника. Убийца и предатель не может нести слово божье.
- Не думаю, что вы можете судить об этом, ваше величество, - излишне резко ответил Периагон. Он надеялся совсем не на такой разговор. Лилиана милосердная? Помилуйте! Перед ним была львица, готовая загрызть любого даже не за своего ребенка – за младшего члена прайда. – Я пришел сообщить о том, что скверна проникла в Нидаву. Да, я грешен, не сразу распознал ее. Да, гордыня и желание уничтожить бастарда – или победить в игре с его величеством, уж как хотите – затмила мне разум. Но я одумался! И сейчас я пришел к вам просить о помощи не только для себя. Для всей своей паствы и народа вашей страны!
- Сколько пафоса, Симон! – насмешливый голос Аксентия II заставил архиепископа вздрогнуть. – Почему мне кажется, что ты пришел сюда не ради паствы или народа, а? Кто-то оказался не столь терпелив, как я, и ты испугался за свою шкуру?
Периагон поднял голову и посмотрел в глаза королю. А потом коротко ответил:
- Да.
Лилиана фыркнула, а Нидавер нахмурился.
- Демон бы тебя задрал, Симон, - проворчал он. – Ты слишком хорошо знаешь, что я считаю право свернуть тебе шею своей личной привилегией.
- И это тоже, - опустил взгляд в пол архиепископ. – Как и то, что церковь Тысячеликого всегда служила интересам короны, - и тихо добавил: - За исключением одного случая, как мне только что объяснила ее величество.
- А я ведь могу приказать убить тебя прямо сейчас, - задумчиво произнес Аксентий. – За несанкционированное проникновение в личные апартаменты монарха. С сомнительными целями. Может, ты явился, чтобы уничтожить нас, а? И почему мне кажется, что стража в коридоре не видела, как ты входил?
Периагон отвел взгляд. Он прекрасно знал, что королю не понадобится помощь гвардейцев, чтобы разделаться с ним. Несмотря на далеко не молодой возраст, его величество все еще оставался в прекрасной физической форме, а с оружием он всегда умел обращаться. И пусть меча при Аксентии не было, но где гарантия, что, также как Тернес, он не может извлечь его мгновенно? Да и кинжал на поясе никто не отменял. Нет, Нидавер не собирается убивать первосвященника. Пока, во всяком случае. И пусть разговор пошел по худшему сценарию, пусть не удастся отболтаться общими фразами, а придется каяться во всех тяжких, но надежда все еще есть. И не слабая надежда.
Симон вздохнул. Шагнул к столу, взял фужер, плеснул в него еще немного вина и залпом выпил. Потом посмотрел в глаза королю.
- Как видите, ваше величество, не отравлено. А с клинком против вас я бы не вышел, вы сами знаете. Да и не боец я.
- А еще я знаю, насколько изобретателен ты можешь быть в достижении цели. Особенно такой, как чья-то смерть, - Аксентий насмешливо вскинул бровь.
- Я готов поклясться, что впредь ни я, ни кто-либо из служителей церкви не попытается намеренно принести вред маркизу Винкейскому, - твердо заявил Симон и получил единственное за последние время удовольствие лицезреть изумление на лице Аксентия II.
Впрочем, справился тот с собой быстро.
- И что ты потребуешь взамен? – презрительно поинтересовался монарх. – Жизнь наследника? Или мою? Или... – он прищурился, - жизнь моей королевы?