- Нет еще. Дальше будет маленький поселок Терек. Надо туда засветло успеть, ведь там вдоль дороги выставляют ведра с картошкой, с яблоками. Попробуем украсть, потому что хозяева рядом не сидят, дома свои дела делают. А стемнеет, они все свои ведра унесут домой.
Веру такое предложение Вики просто потрясло!
- Вика, я не буду воровать! Это омерзительно! - заявила свою позицию Вера.
- Еще бы тебе, Верочка, не крутить носом! Ты ведь завтракала, а подвело бы у тебя так живот, как у меня, ты бы знала, как мне хочется есть, - возмутилась Вика.
- Мне тоже есть хочется. И есть, и пить. Но воровать не буду. Может лучше попросим? Кто-нибудь, может быть, сидит возле своих ведер и даст яблочко? - предположила Вера.
- Щас! Так они тебе и дали! Я-бло-чко! Все! Делаем, как я сказала, - безапелляционно приказала Вика. - Подбежали к яблокам, похватали, сколько успели, и бежать! И все! И больше никаких обсуждений, тогда у нас все получится.
Вере показалось, что до Терека они дошли особенно быстро. То ли потому, что расстояние было всего один километр, то ли дорогу укорачивал страх перед предстоящим воровством. Короткий декабрьский день убывал с космической скоростью, и обе девочки понимали, что, по всей вероятности, ночь им придется провести под открытым небом.
-Видишь, Стародубка по над дорогой закончилась, а там вдали еще продолжается, -Вика показала рукой налево от дороги. - Пройдем километр, и дома оттуда подойдут к трассе, Так начинается совхоз Терек. Там большой винзавод, хороший клуб, красивые одинаковые дома.
Вера слушала Вику вполуха, смотрела вокруг вполглаза, потому что высматривала впереди те злосчастные ведра с яблоками, которые скоро, уже вот-вот должны превратить ее в вульгарную воровку. Так говорила бабушка Катя, когда рассказывала про свою одноклассницу, которая «превратилась в вульгарную воровку!», когда однажды в двенадцатилетнем возрасте украла десять рублей в доме родителей своей подруги. Об этом узнали немногие, но пятно осталось на всю жизнь. Теперь эта одноклассница уже бабушка, но у нее нет внуков, не было детей и даже мужа, хотя у своих родителей она была единственной дочерью и никогда не нуждалась ни в чем.
«Не смогу же я оказаться трусихой, - думала Вера. - Что ж Вика будет воровать, еду для нас обеих добывать,а я буду в сторонке стоять? Ничего не поделаешь, значит, замуж теперь не выйду и без детей останусь. Ну, и пусть! Теперь все равно! Будь, что будет!
Впоследствии Вера никак не могла вспомнить, как воровала из ведер яблоки, куда их рассовывала, откуда взялась эта высокая злющая тетка, как в ее огромных руках оказался воротник Вериной куртки? В ее памяти остались только боль и собственные отчаянные крики:
- Ой, тетенька, не бейте меня, не бейте, я больше не буду!!!
А в ответ она получала только тумаки да ругань:
- Ах, вы воровки паршивые! Ишь, что удумали! Митька! - звала тетка своего долговязого сына, - вон ту догоняй, эту я крепко держу! На, получай, - говорила она Вере, - в следующий раз не будешь на чужое зариться!
Подошел пожилой мужчина, тоже торговавший яблоками по соседству. Он спросил у Вериной истязательницы:
- Степановна, за что ты ее бьешь? Что она сделала?
- Искал ты, Корнеич, кто у тебя яблоки третьего дня скоробчил? Вот полюбуйся! Идут голубушки с портфелями, будто из школы, а сами, ну, яблоки таскать!
- Ремнем ее надо, Степановна, отходить, чтобы запомнила, - посоветовал Степановне Корнеич. У Веры, обливающейся слезами от боли и страха, сердце и вовсе в пятки ушло. А Степановна распалялась все больше и больше:
- Сейчас еще одну поймаем, Корнеич, и отлупим так, чтобы живого места не осталось. Ишь, повадились яблоки чужие таскать! Вот же пакость такая, на получай!
И снова на Веру сыпались тяжелые удары огромных кулачищ хозяйки яблок.
Даже старику жалко стало девочку, он робко предложил соседке:
- Может не надо бить, Степановна, давай в милицию отведем?
- Как же! Боятся они сейчас милицию, бандитки эти! Милиция для них - дом родной, там с ними сюсюкаются, а они, паршивки, скоро на голову сядут!
Вера изо всех сил пыталась вырваться и кричала во все горло:
- Не бейте меня, я не воровка, мне просто есть хочется!
- Яблочка захотелось? - ехидно кривилась хозяйка яблок. - Так мать с отцом пусть купят и ешь. Тащи, Митька, и эту, выворачивай ей карманы.
- Карр-р! Карр-р! - это над Степановной раздался оглушительный крик Милоша. Птица вцепилась в косынку на голове высокой женщины и, поддерживая свое равновесие взмахами крыльев, удерживалась так, несмотря на ужасающий визг и причитания сразу потерявшей весь свой устрашающий вид Степановны. Степановна давно уже выпустила воротник избитой ею десятилетней девочки, давно уже заходилась в истошном крике: