Всякий ставил на бочку ногу, если находил свободное местечко, которым еще не успели завладеть.
Мы сошли на берег, и нас ждала там приятная неожиданность: ни на пристани, ни около нее не было ни носильщиков, ни извозчиков, ни омнибусов, никто не предлагал нам свои услуги, никто и ничем нам не досаждал.
- Все равно как в раю, - сказал я.
- Что ж, если так, наслаждайтесь этим раем, - довольно кисло и едко посоветовал мне Преподобный.
Мы знали адрес одного пансиона и нуждались только в одном - чтобы кто-нибудь показал нам дорогу. Мимо проходил босоногий цветной мальчишка, такой оборванный, что можно было сразу сказать: он не бермудец. Его штаны были восхитительно изукрашены сзади разноцветными квадратами и треугольниками, ну совсем как страница из географического атласа! Он сверкал под лучами солнца и мог быть отличным проводником. Мы его наняли и двинулись следом за ним. Он провел нас по нескольким живописным улицам и благополучно доставил по принадлежности. Он ничего не взял за свою карту и назначил ничтожную плату за услуги. Преподобный дал ему вдвое больше. Мальчонка получил деньги с сияющими от радости глазами, в которых можно было ясно прочесть: "Этот человек луковка!"
Мы не захватили с собой рекомендательных писем; наши фамилии в списке пассажиров были искажены; никто не знал, честные мы люди или нет. Поэтому мы думали, что нам придется долго ждать, если только в нашем облике нет ничего такого, что заставило бы сразу захлопнуть перед нами двери пансиона. Но все обошлось без осложнений. На Бермудах редко сталкивались с мошенниками, там не подозрительны. Мы получили большие, прохладные, светлые комнаты на втором этаже, за окнами открывалась красочная картина множества цветов и цветущих кустарников - там были лилии, гелиотропы, жасмин, розы, гвоздики, герань, олеандры, гранатовые деревья, большие синие ипомеи и много неизвестных мне растений.
Днем мы предприняли большую прогулку и вскоре убедились, что этот необычайно белый город построен из белого коралла. Бермуды - коралловые острова, покрытые шестидюймовой корочкой почвы, и здесь у каждого жителя около дома есть свой карьер. Всюду, куда бы вы ни пошли, вы увидите вырезанные в склонах холмов квадратные выемки с перпендикулярными стенками, на которых нет ни единой трещинки или щелки, и вам может показаться, что дом вырос в земле и его сразу целиком вынули из грунта. Если вы так подумаете, то ошибетесь. Но материал для постройки дома добыли тут же, на месте. Кораллы прорезают на любую нужную глубину - десять или двадцать футов - и вынимают большие квадратные блоки. Коралловый массив режут долотом, насаженным на ручку длиной футов двенадцать или пятнадцать. Этим орудием пользуются как ломом, когда долбят дыру, или как долотом при ударном бурении, настолько мягок этот камень. Потом обычной ручной пилой блоки распиливают на большие красивые брусья в два фута длиной и фут шириной, а толщиной примерно шесть дюймов. Их сваливают в кучу, они вылеживаются месяц, твердеют, и тогда начинается стройка.
Дом строят из этих брусьев, его кроют широкими коралловыми плитами дюймовой толщины, накладывая их краями одна на другую, так что крыша состоит как бы из ряда низких ступенек или террас. Печные трубы сложены из коралловых плит, им придают с помощью пилы изящные и живописные формы. Нижняя веранда выложена коралловыми плитами, дорожка к воротам тоже. Ограда сложена из коралловых брусьев: сначала строят массивные стены с широкими козырьками и тяжелыми столбами для ворот, а потом всю ограду обрабатывают пилой, придают ей легкие очертания, красивую форму. Наконец, покрывают плотным слоем извести ограду и весь дом с его крышей, печными трубами и т. д. Встает солнце, освещает все это, и тут вам лучше закрыть свои непривыкшие глаза, как бы не заболели. Это белейший из белых цветов, какой только можно себе представить, и самый ослепительный. Бермудский дом не оставляет у вас впечатления, что он построен из мрамора, его белизна гораздо ярче, в нем есть еще что-то тонкое, невыразимое, что отличает его от мраморного. Мы много об этом говорили и долго думали, пытаясь найти сравнение, которое передало бы неповторимый белый цвет бермудского дома, и нам удалось в конце концов натолкнуться на него. Он точно белая сахарная глазурь на торте, у него такой же едва заметный глянец. Белый цвет мрамора скромный и спокойный по сравнению с ним.
Когда дом покрыт твердой оболочкой извести, на нем нельзя заметить, начиная с фундамента до верхушки трубы, ни одной трещины, никаких швов или следов каменной кладки. Как будто он высечен из цельной глыбы, а двери и окна пропилены потом. Белый мраморный дом кажется холодным, как могила, отчужденным, в нем человек чувствует себя подавленным, слова застревают в горле. Бермудский дом не такой. Есть что-то веселое, даже буйно веселое, в его яркой белизне, когда на нем играет солнце. Если дом живописен, если его линии красивы, - а многие бермудские здания таковы, - он очарует вас, вы от него не оторветесь, пока выдержат глаза. Резко очерченная, как бы нереальная печная труба - слишком чистая и белая для нашего мира, - ярко освещенная с одной стороны солнцем, а с другой подернутая мягкой тенью, пленяет ваш взор, вы можете любоваться ею часами. Я не знаю другой страны, где можно наслаждаться, глядя на печную трубу. А как приятно видеть белоснежный домик, если он наполовину спрятался в зелени, едва выглядывает из листвы. Если же он захватит вас врасплох, если неожиданно покажется за крутым поворотом сельской дороги, я уверен, вы вскрикнете от восторга.
Куда бы вы ни пошли, в городе или деревне, всюду вы находите эти белоснежные дома, и всегда вокруг них масса ярких цветов, но на стенах не видно ползучих растений, лоза не может удержаться на гладком, твердом слое извести. Где бы вы ни шли: в городе или по сельским дорогам, среди маленьких ферм с их картофельными полями или богатых поместий, - эти чистые белые дома, просвечивающие сквозь цветы и листву, встречаются вам за каждым поворотом. Самая маленькая лачужка такая же белая и свежая, как самый пышный особняк. Нигде нет грязи и вони, луж и барахтающихся в них свиней, запущенности, неопрятности, беспорядка. Чистота и аккуратность видны во всем, что попадается вам на глаза, будь то дороги, улицы, дома, люди, одежда. Эта страна опрятнее всех в мире. И намного опрятнее!
В связи с этим у нас возник вопрос: где же живут бедняки? Никакого ответа мы не нашли и решили - пусть будущие государственные деятели бьются над этой головоломкой.
Каким ярким и необычайным зрелищем явился бы один из этих сверкающих белых загородных особняков с его коричневыми оконными наличниками и зелеными ставнями, обилием ласкающих глаз цветов и листвы, в почерневшем от копоти Лондоне! И какой радостной неожиданностью явился бы он почти в любом американском городе!
Чтобы проложить дорогу, на Бермудах срезают твердый белый коралл на несколько дюймов - или, если на пути холм, на много футов, - и выравнивают поверхность. Это простой и легкий способ. Коралл крупнозернистый и пористый; дорога как бы сделана из твердого белого сахара. Ее исключительная чистота и белизна неудобны в одном отношении: отраженные ею солнечные лучи с такой силой бьют в глаза, что постоянно хочется чихать. Старый капитан Том Боулинг столкнулся с другой трудностью. Выйдя вместе с нами на прогулку, он все время брел по обочине. В конце концов он объяснил нам, в чем дело. Он сказал: "Знаете, я жую табак, а тут на дорогах такая дьявольская чистота..."
Мы прошли в этот день несколько миль, ошеломленные ярким сиянием солнца, белых дорог и белых зданий. Наши глаза причиняли нам немалые муки. Но вот мы с облегчением почувствовали, как вокруг нас распространил свою целебную прохладу блаженный полумрак. В радостном изумлении мы подняли глаза и увидели, что он исходит от проходящего мимо очень черного негра. Он приветствовал нас по-военному, и мы ответили ему в приятном сумраке, создаваемом его близостью, а потом опять оказались во власти беспощадно яркого белого света.