– Мне начхать, что полагала или полагает его жена! Когда обнаружен труп водителя?
– Савостьянова?
– Майор, ты что, тупой? Я не спрашивал, как его зовут, я спрашивал когда был обнаружен его труп?!
– Секундочку, я уточню… Секундочку!
Кретин!
– В десять сорок пять. В лесополосе за тридцать пятым километром шоссе. Это уже в Лугачинском районе.
– Кто обнаружил?
– Какой-то мужик, он не представился. Просто позвонил в дежурку, так, мол, и так.
– Случайный прохожий? – иронически поинтересовался Купчеев.
– Возможно.
– Тогда почему этот лесник-грибник позвонил дежурному УФСБ, а не по 02, как все нормальные граждане?
Собеседник на секунду замолчал в замешательстве, наконец выдавил:
– Не могу знать.
Купчеев хотел выругаться, но сдержался. Перевел дух, спросил:
– Это все?
– Так точно, – по-военному отозвался «контакт». Помолчал, потом добавил: – Генерал Семенов до выяснения всех обстоятельств засекретил полученные данные… Я же информирую вас потому…
– Быть тебе полковником, майор! – снова резко оборвал его Купчеев. – Спасибо.
– Всегда рад быть полезным.
– Держи меня в курсе.
– Есть!
«Ага… Есть! На харе шерсть! Ах, Семенов! Мудрило грешное! Кэгэбист драный! Вспомнил славные семидесятые? Решил в игры поиграться? Я тебе поиграюсь!»
Купчеев со злостью двинул ящиком стола, вытянул пачку сигарет, чиркнул спичкой. Постепенно он почти отучил себя курить, первую сигарету вытягивал после обеда, но сегодня… Нечего сказать: мирный теплый денек! Теплый и мирный!
Итак, Семенов. Этакий застегнутый на все пуговицы цивильного костюма служака. Безукоризненный пробор в волосах, на носу – затемненные окуляры в тонкой золотой оправе. Андропов нашелся! Борец с коррупцией и злоупотреблениями! Чистые руки, холодные уши, горячая похлебка!
Как бы не так… На его, Купчеева, место метит! Федерального он, видишь ли, подчинения, а потому на доклад к губернатору бегать не обязан! Оперативные разработки у него, вишь ты! «До полного выяснения обстоятельств!»
Пальцы Ильи Ивановича нервно перебирали газетные листы, разложенные в строго определенном порядке. Мелькнула знакомая фотография, Илья Иванович подвинул к себе газетный лист, и лицо его начало на глазах сереть…
«Николай Степанович Груздев… Преступная рука оборвала жизнь крупного государственного деятеля, выдающегося хозяйственника… Специально сформированная Генеральной прокуратурой следственно-оперативная группа… На контроле у президента… В который раз нам приходится задавать самим себе недоуменный вопрос: до каких пор организованная преступность…»
Илья Иванович Купчеев не заметил, как сигарета истлела до фильтра и стала обжигать пальцы… Потянулся к стакану, глотнул остывшего чая… Вот, значит, как…
Мысли в голове вырывались из лихорадочной круговерти, укладывались на предназначенные им «полочки»… Вахтанг Шарикошвили… Стрельба в Торговом центре… Труп шофера мэра, валяющийся словно новенький целковый на людной улице… Доброхот-лесник-грибник, нашедший труп и отзвонивший не куда-нибудь, а в УФСБ… Мэр Клюев, покинувший семейное гнездышко ранним утречком и пропавший вместе с автомобилем…
Зуммер селектора прервал размышления.
– Да! – рявкнул Купчеев.
– Илья Иванович, сегодня прием согласно распорядку? – тихо, испуганно прошелестела Людмила.
– Какому распорядку?
– У вас на столе – копия… – еще тише проговорила секретарша. – Поскольку вы не внесли изменений… Отменить?
– Кто там у нас?
– Банкир.
– Что за… – Купчеев наморщил лоб.
Людмила зачастила, словно увидев его лицо воочию:
– КРОНЭКС-банк, член правления господин Савчук Валерий Эммануилович.
– Эммануилович, говоришь…
– Валерий Эммануилович.
Мысли в голове Купчеева неслись пришпоренными лошадьми.
Вот, значитца, какие пирожки с плюшками. Ну-ну… Он разлепил спекшиеся губы:
– Ему назначено на двенадцать?
– На двенадцать пятнадцать.
Купчеев глянул на часы. Было ровно четверть первого.
– Извинись. Скажи: приму через пятнадцать минут.
– Да, Илья Иванович.
Ровно в двенадцать тридцать Илья Иванович Купчеев сидел за пустым, просторным, как теннисный корт, столом. Он успел сделать несколько звонков по спецсвязи в Москву: ни душевного покоя, ни уверенности они ему не прибавили. Тем не менее лицо его было спокойно, глаза, прикрытые набрякшими веками под жесткими кустиками седеющих бровей, смотрели жестко и зорко, руки покоились на крышке стола нерушимо, будто на дворе – не конец девяностых, а середина пятидесятых, а сам он – Великий Кормчий социалистического Китая товарищ Мао Цзэдун. И впереди у него много смертей, но чужих.