Придется подставляться.
Делаю шаг вверх по лесенке. Соблазн достать меня ногой у «бомжа» слишком велик, тем более пользуется он собственными нижними конечностями мастерски.
Удар я, естественно, не увидел. Угадал. Но и угадав, уйти от него полностью не смог; единственное, что успел, — это захлестнуть шнуром ступню противника.
Спиной влетел в стену, хотя и вскользь, а больно, но шнур не выпустил. Как там в считалке? «Ловись, рыбка, большая и маленькая…» Мне досталась большая:
Противник не выдержал рывка, вторая нога оторвалась от пола, и он спиной приземлился на бетонную площадку. Успел сгруппироваться, купировать удар, готов был встать… Вот этой возможности я ему уже не предоставил: успокоил коротким ударом ноги в висок. Возможно, что и навсегда.
Замер, прислушался. Легонечко отворил дверцу на крышу. Пробежал к торцевой стене. Закрепил шнур и карабин на нем. Огляделся. Тишина и покой. Видно, те, кто задумал операцию, не ожидали от меня такой скорой прыти. Жалеть об этом я не собираюсь, перешагиваю низенький парапет, и по шнуру — вниз.
В чем-то я погорячился. Со скоростью приземления с шестнадцатого этажа, с не правильно закрепленным карабином или со всем этим вместе… Чуть пригнувшись, бегу через занавешенные деревцами дворы, дую на сожженную до мяса ладонь, а в голове плавает одна только фраза, вздорная, но оптимистическая, и вполне в духе суровой действительности: «Сухая кожа — здоровый малыш».
Глава 13
Остаток ночи я провел в «ракушке». Невзирая на борьбу мэра с «этим позорным явлением», «ракушек» в московских дворах убавилось ненамного, наоборот: растет благосостояние наших граждан. И это радует.
Выбравшись из мини-гаража, нашел в зарослях одного из дворов распивочно-доминошную лавочку и устроился за сигаретой. Жаль, что без кофе, но лучше, чем ничего.
Так, что мы имеем по утренней поре? «Ищут пожарные, ищет милиция…» Ищут новоявленного сексуального маньяка по фамилии Дронов. Бывшего аналитика неведомой службы, бывшего бойца в «горячих точках», бывшего сотрудника банка «Континенталь», в результате сомнительных афер оторвавшего просторную квартиру на престижном Юго-Западе. Маргинала-неудачника, свихнувшегося на почве отсутствия войны, привыкшего к насилию… пригласившего к себе красивую девушку.
Девушка была сим злыднем очарована. Маньяки, они «шарман» плести умеют!
Наготовила изысканных кушаний, но маргинал-параноик еды не дождался, потащил ее в спальню, завалил бедную девочку на постель и придушил во время коитуса.
Получил, так сказать, полное и незабываемое удовольствие. Потом преспокойно уселся на кухне, в одиночестве выпил три рюмки водки, закусил деликатесами, смакуя полученное удовольствие. Милицию вызвал, понятно, кто-то из случайных прохожих или соседей; что-то ему показалось там в ветвях — крик, свет, да это и не важно. Вызвавший по понятным причинам пожелал остаться неизвестным.
Насильник Дронов при появлении милиции ушел через крышу, попутно завалив двух мирно спящих бомжей: убивец, он убивец и есть! И сейчас представляет скорую и непосредственную угрозу для тихо себе работающих в офисах и иных злачных местах гражданочек.
Дабы любимый город продолжал спать спокойно, в районе проведено усиление.
Вот такие у нас вводные на раннее утречко. Что еще? Судя по ощущениям, температура воды в Москве-реке градуса двадцать два, воздуха — двадцать пять.
Денек обещает быть жарким.
Это — их версия. А моя? То, что меня подставляют по профилю, понятно еноту.
Вопросы «кто?» и «почему?» пока не прояснены, но ответ на них слегка брезжит, как свет в конце туннеля.
И я вспоминаю об Игорьке Крутове. Когда-то мы были друзьями не разлей вода, несколько лет назад, когда я попал в передрягу с Организацией, Крутов оказал мне быструю и очень эффективную помощь, освобождая жену и детей того же Димы Крузенштерна. С тех пор мы не виделись. Единственное, что я знаю точно, — будучи начальником в РУБОПе, он получил-таки вожделенные генеральские погоны. И это не карьеризм: плох тот полковник, который не мечтает стать генералом. Ну а подполковник, с отсутствием тех же устремлений, мне вообще малопонятен. Сам, по правде говоря, стал бы генералом, да думаю, такие погоны плечи жмут пожестче, чем наручники — запястья.
Итак, нужно встретиться с Круговым. Но это второе. А первое — слинять из злачного района. Благо пока еще час волка: оставшиеся летом в Москве законопослушные и работящие граждане спешат на службу посредством метро, и в этой ситуации милиции фильтровать поток затруднительно. Особенно районной. Труба зовет! Пора выбираться из этого милого распивочного уголка за помощью к компетентным органам по прозванию РУБОП.
Кусты раздвинулись, и прямо передо мной оказалось двое барыг-алканов. Эти, в отличие от ночных, — самые настоящие. Но помня, что белая фата — отнюдь не гарантия девственности, бегло изучаю нарисовавшихся мужичков. Ибо был в моей не столь давней южной ссылке случай, когда бомж-санитар оказался очень скверным дядькой.
— Распиваем? — гаркнул я начальственно.
— Ты чего? — Мужики шуганулись от меня с натуральным похмельным испугом — такой наиграть невозможно.
— Да я это… — произношу совсем другим тоном. Вздыхаю, тряско вытягиваю сигарету из пачки. Жаль, что «Лаки страйк», а не «Прима», ну да алкоголизм клиентов не разбирает: вчера мог гулевать по-крупному, а сегодня, выгнанный дражайшей половиной, трястись в неопохмеленно-потрясенном состоянии на зачуханной лавочке. Жизнь — штука переменчивая, и алканы знают это лучше других.
Мужички, рассмотрев меня как следует, успокоились.
— Водяру с портвешом, видать, вчера мешал? — сочувственно осведомился один.
— Сначала — да. А потом… — Сокрушенно опускаю голову, давая понять, что не помню ни-че-го. Добавляю с известной каждому нашему интонацией «а вот вчера были о-о-очень большие»:
— Салат крабовый хавал ложкой… — и снова вздыхаю.
Мужики переглянулись. В сумке у них позванивало.
— Стакан тебе надо накатить, — авторитетно произнес первый. Заметив, как я алчно заблестел глазами, добавил:
— У тебя это… Хоть чего-то осталось? А то мы не профсоюз — бесплатные путевки раздавать…
— Ну… — Вытряхиваю из кармана рублей восемь мелочи.
— Вот это дело! — повеселел один. — А фиг ли маешься, здесь на стаканюгу грязного — вполне!
— Витек, не приставай к человеку! До ларька, до него еще доплыть надо.
Вишь, не в себе он! Сам такой же был час назад. Лучше плесни!
Витек пожал плечами: дескать, и то верно, вынул из истертой сумки бутылек мутного портвейна с темно-синей этикеткой, опалил спичкой пластмассовую пробку, снял, долил пластиковый стаканчик доверху:
— Причащайся.
Стаканчик я умахнул единым духом, с сожалением проводил взглядом. Витек поразмыслил, налил второй:
— Валяй. Чтоб сразу отлегло.
Я «завалял». И, прямо скажем, отлегло.
— Тебя как звать-то? — спросил тот, что постарше.
— Олег.
— Меня — Мишка. А его — Витек. Ну че, крякнули? — посмотрел Мишаня на Витька и потянулся бутылкой к подставленному стакану.
Пока мужички выпивали, я молча курил. Уходить не спешил по старой прибаутке: двое расхристанных алканов берут в оборот зачуханного очкарика:
«Мужик, на троих сообразим?» — «Да я не…» — «Давай трояк». Тот дает. Мужики берут пол-литра, утягивают очкарика в скверик, наливают в замызганный стакан:
«Пей!» «Да я не…» — пытается сопротивляться интеллигент. «Пей, кому сказано, не задерживай!» Тот, давясь, пьет. Один алкан достает из кармана обгрызенное яблоко:
«Закусывай». — «Да я…» — «Закусывай, тебе сказано!» Очкарик с грехом пополам жует фрукт. Мужики тем временем выпивают степенно. Интеллигент робко спрашивает: «Ну, я пойду?» В ответ ему: «Куда?! А позвиздить?!»
Вот потому и не тороплюсь: разговорить давешних «бомжей» у меня времени недостало, да и условия были совсем неподходящие, а с этими мужичками самое время «позвиздить». О чем будет «звиздеж» — догадаться несложно.
Мужикам подошло.
— Ты сам-то местный, Олег?