Конституция семьи в детстве выглядела так
Ты самый счастливый ребенок на свете. У тебя самая лучшая на свете мама, которая тебя больше всех любит. Никто не любит тебя так, как мама. Такие родители как у тебя, бывают не у всех. Маму надо жалеть. Надо радоваться тому, что есть. Мама всегда лучше знает.
Нечего просить. Это особый пункт, о нем мама не знала. Пока меня воспитывала прабабушка, я научилась ходить по магазинам молча. Благодаря этой школе, мама получила «удивительного ребенка». Благодаря этому же навыку я лишь последние полгода по-настоящему позволяю себе некоторые вещи – витамины, косметику, одежду и предметы уюта в дом. Это было такое привычное табу, что я всегда насильно заставляла себя покупать одежду и до последнего откладывала, чтобы приобрести какой-нибудь коврик в ванную. Процессы перезапускаются очень медленно.
Скромность важнее всего
Перед смертью прабабушка сказала мне: «Мы тебе не говорили, какая ты красивая, чтобы ты не зазналась. Ты очень красивая». Это был очень подходящий момент, чтобы услышать о том, что я красивая.
Когда у меня случились трудности в жизни, мама пошла к экстрасенсу, и та сказала – это послано ей для того, чтобы она не возгордилась. И мама решила, что, раз это благо для меня, то хорошо, что эта проблема со мной случилась. Худшее, что могло ждать меня в жизни, похоже гордыня.
Любовь одним предложением
Однажды в детстве мне купили книжку. Называлась книжка «На все цвета радуги». Моей маме очень понравился один рассказ – «Саламата». Она давала его почитать подруге, когда та приезжала в гости и вдвоем они обсуждали эту тонко и искренне написанную повесть. Удивительно, как она прошла мимо того, какая именно любовь описана в этой книге? «Моих братьев золовки тоже любят, но они любят их для себя. А я его для него люблю.» Странно, мне было восемь или девять лет. Я запомнила эту фразу наизусть и на забыла за 30 лет. А она, тридцатилетняя, не споткнулась о нее ни разу, хоть и перечитывала не раз.
Без границ
Я помню любовь к маме. Так же, как я помню вкус сливочного мороженого из СССР. Я хорошо помню, чем оно отличалось от молочного и от пломбира. Но этого мороженого больше нет и, хотя я вкус помню, я больше его не чувствую.
Понять, что исчезло мороженое, было проще. Любовь к маме исчезла между 14 и 15 годами. Совсем. Остались Жалость и Долг. И чувство вины за то, что я не чувствую любовь.
«Ты была очень сложным подростком». На вопрос, что во мне было такого сложного, потому что я просидела дома за печкой, как сверчок, всю жизнь до самого замужества, чувствуя себя только частью семьи и больше ничем, мама отвечала, что я все время плакала. И обижалась, что меня никто не понимает.
Думаю, это действительно сложно, молча терпеть, когда рядом кто-то плачет, и спокойно не понимать дальше.
В какой-то момент прабабушка озаботилась тем, что я уже взрослая и могу принести в подоле. Мама принялась за мое воспитание. Прежде всего нужно было обеспечить полный контроль. Мама объяснила мне, что все, что происходит в моей жизни, я должна доверять ей. А поскольку я не была болтушкой, меня подробно выспрашивали. Я привыкла к тому, что не существует границы между моим личным и маминым. Я должна была быть раскрытой книгой, иначе вся моя жизнь рискует пойти как попало. «Перед мамой не бывает никаких тайн».
Я не могла бы пожаловаться на то, что кто-то без спросу брал мои вещи – в моей жизни они были моими лишь в силу пользования. Отделиться от семьи было почти преступлением. Единоличница – это было прабабушкино определение, берущее корни похоже еще в страшные времена коллективизации.
О том, что в подростковом возрасте формируются границы личности, я прочитала в 25 лет в журнале. И с удивлением их не нащупала. И не обнаружила никаких процессов, связанных с их образованием. Я по-прежнему была открытой книгой и отчитывалась перед мамой за свой образ жизни.
Напиши и сожги
В книге С.Форвард «Токсичные родители» предлагается написать письмо родителям, и, если нет шанса на исправление отношений – сжечь его. Если есть – отправить и отчаянно надеяться на чудо. В моем случае не было никаких надежд.