Но Лис с Бетти не забыли, что собирались поговрить. Вчера не успели, так надо наверстать упущенное, желательно с самого утра.
Лисса хотела быстренько изложить свою версию развития событий в процессе принятия пищи и даже начала рассказывать, про так прабабушка уделала бабушку.
Появление Герулена сбило ей весть настрой.
Ректор явился при полном параде поторопить: меньше, чем через час должно начаться совещание. О том, как он орал на всю Академию еще недавно, и слова не было сказано. Да и верилось с трудом, что этот идеальный господин мог так непристойно вопить.
Высказав все, за чем, собственно, пришел, он обратился к Лиссе:
— Это же вы — Лисса Авенар? Приятно познакомиться.
— Взаимно, — мурлыкнула Лисса.
Когда пришел Герулен она как раз откусила большой кусок от многослойного бутерброда и сейчас старательно его жевала, поэтому связная речь ей давалась с трудом. Ректор понял ее затруднения и взял труд ведения беседы на себя.
— Дорогая Лисса, когда кончится наше совещание, зайдите ко мне в ректорат. Вы с блеском защитили свой диплом, а вот получить его не успели. Я вам его выписал и теперь он вас дожидается уже не первый день.
Заметив, что девушка пытается что‑то сказать, он, как смог, ответил на незаданный вопрос.
— Не стоит беспокоиться. Все ваши бумаги профессор Савард вернул в Академию, так что формальные основания у меня были, да. Если хотите, присоединяйтесь к нашим коллегам: такого прекрасного специалиста я хочу видеть в нашем преподавательском составе. Пока ассистентом кафедры, а там видно будет.
Он не дал Лиссе возможности ответить: произнеся последние слова, развернулся и ушел. Девушка уставилась на Саварда.
Тот пожал плечами:
— А что? Мы же с самого начала так и планировали. Ты останешься при кафедре, диссертацию напишешь, будешь преподавать… Тебя что‑то не устраивает?
Джеймс погладил подругу по спине.
— Все хорошо, Лиза просто растерялась. Дай ей прийти в себя. А пока расскажи, что за совещание и что тут вообще творится.
Савард встал из‑за стола.
— Совещание? А, пойдемте со мной и Бетти. Я пройду за стол к Герулену, а вы с Бет устроитесь среди зрителей. Сегодня должны решить, где и когда состоится встреча делегации с императрицей. Присутствовать могут все: совещание открытое. Правда, слышать будете с пятого на десятое, но финальный меморандум огласят для широкой публики, да и речь Гера послушать — отдельное удовольствие.
Бетти, промолчавшая все утро, обняла подругу и шепнула:
— Пойдем, пойдем. Заодно все мне расскажешь. Мужчины уже обменялись мнениями, а мы так и не поговорили. И мне интересно, что скажет твой Джимми.
Показала свитое из разноцветной проволоки колечко:
— Мы никому мешать не будем, посидим под пологом тишины, поболтаем. А когда будет что‑то интересное, Вер подаст сигнал.
Лисса кивнула и все поднялись.
Надо было привести себя в порядок, все же будут находиться на публике. Особенно это касалось Эверарда: он никогда не любил себя утруждать официальным видом и ходил в чем попало. Чистое, удобное, и ладно.
Но Беттина не могла допустить, чтобы ее муж выглядел среди солидных магов как огородное пугало. Словами неопрятного верзилы можно пренебречь, а речь величественного красавца выслушают внимательно.
Она еще вчера нашла, вычистила и отгладила его парадную мантию, камзол, штаны и рубашку из тонкого полотна. Вер хорош собой и в этом наряде заткнет всех за пояс.
Джеймс Хеддлтон сидел рядом со своей подругой, крепко держа ее за руку, и осматривался по сторонам. Сейчас он мог гордиться пластичностью собственной психики. Всего за несколько дней его представление о мироздании перевернулось с ног на голову, ему пришлось стать свидетелем и поучаствовать в столь невероятных событиях, что у другого давно бы крышу снесло. А он сидит в очередном очень странном месте и в ус себе не дует. Может, потому, что у него нет усов?
Сейчас они с Лиссой находились в подобии огромного актового зала, где места были расположены пологим амфитеатром, а в центре находилось возвышение, на котором за большим овальным столом собирались самые главные маги. Лисса показывала ему тех, кого знала. Он уже давно усвоил, что она Лисса, а не Лиза, но продолжал ее так называть. Ему казалось, это делает ее ближе и понятнее.
На возвышение или сцену взошел человек с величественной осанкой и длинной белой бородой.