Саварда она знала раньше, да и как могло быть иначе, если он все эти годы был учителем ее любимой подруги? Но тогда он был повернут к ней совсем другой стороной. Она явно ему не нравилась, он сердился, когда видел ее рядом с Лиссой, а в другое время просто не замечал. Слава о нем ходила такая, что ни одна девушка в Академии не рискнула бы с ним пококетничать. Женоненавистник и хам. За этой характеристикой Беттина не видела других его качеств. Если еще вспомнить, что при встрече в присутствии Лиссы он на нее обязательно рявкал…
Правда, другие мужчины тоже не вызывали у нее теплых чувств. Она их сама в себе давила и довольно успешно. Понимала, что кроме одобренного отцом и дедушкой мужа никого у нее быть не может и сознательно отсекала для себя эту часть бытия.
Даже когда она сбежала, в этом отношении ничего не изменилось. Мужчины для Бетти не должны были существовать.
Встретившись с Савардом в новой жизни, которая настала после побега, она увидела его совсем с другой стороны. У него оказалась масса положительных качеств, он приносил пользу и, если честно, не раздражал Беттину как поклонники из бывших соучеников.
Наверное потому, что не лез со своей любовью, поцелуями и всяким таким. Он стал другом и учителем, тем, с кем можно все обсудить, тем, кто поможет в трудную минуту, но никак не возлюбленным, даже если трактовать это слово платонически. Бетти даже отгоняла от себя мысль, что он хорош собой.
И вдруг в одночасье все переменилось. Вер из друга стал мужем, тем, кто снял с нее проклятие песчаных демонов.
Произошло это настолько внезапно, что она даже не имела времени подумать о любви. Подумала только о том, что станет наконец полноценной женщиной и сможет получить доступ к собственному магическому резерву.
К этим несомненным благам прилагался еще и мужчина… Для положительного решения Беттине хватило того, что Веру она доверяла. Он не обидит ее и не будет использовать. Он честный и хороший. И, да, если он на это идет, то, скорее всего, любит ее. Иначе зачем?
Свадьба, обретение магии и драконьей ипостаси, прочие происшествия сбили ее с толку и не дали времени сосредоточиться и подумать, любит ли она своего мужа.
А вот сейчас она задумалась…
Наверное, если бы она выбрала его из нескольких кандидатов, ее не мучил бы этот вопрос. Но Вер был ей дан свыше как средство спасения, никто не спрашивал, какие чувства она к нему испытывает.
Авенара, Авенара… Молчала бы, не сбивала бы внучку с панталыку…
Исчезновение Эсгейрда вызвало у Джимми удивление, а у Лиссы злость. Куда этот придурочный папаша подевался?
Они натащили столько продуктов, что теперь тут можно очень долго жить, не заботясь о продовольствии. И зачем, спрашивается? Где этот обжора, который жаловался на голод?
В сердцах Лисса вышвыривала коробки из машины, а Джимми таскал их на кухню и устанавливал штабелями у стены. Ему тоже не понравилось исчезновение младшего демиурга. То ныл, что боится отсюда нос высунуть, а то девается неизвестно куда. Хорошо, если где‑то тут болтается. А если вышел куда‑то, где его загребла Лизина бабушка? Не Актеллия, а та, другая, которой тут все боятся.
Наконец машина была разгружена, все продукты разложены в выдуманном Лиссой порядке и на каждую упаковку по — отдельности наложен стазис. До этого она додумалась, когда разбирала покупки. Общее заклинание на все показалось девушке неудобным: каждый раз снимать и обратно накладывать как‑то глупо. Тем более Джимми такие вещи просто недоступны. А вот взять за единицу одну упаковку все равно чего… Отличная идея!
После чего она объяснила своему возлюбленному, что теперь не надо заботиться о сохранности продуктов. Пока коробочка цела, внутри все находится в первозданном состоянии. Если хочет, может попробовать.
Джимми отказался, он еще на родной Земле наелся от пуза, да и вообще обжорой никогда не был. Зато Лисса тут же завладела мороженым, над которым предварительно потрудилась. Прежде чем свалить эту кучу вкусняшек в огромную коробку, ей пришлось поместить в стазис каждый рожок или брикет.
Джимми с ужасом смотрел, как его Лиза поглощает холодное лакомство. Потом сообразил: у демиурга обмен веществ должен быть не как у человека, ей даже большее количество мороженого повредить не в силах.
Тем же можно было объяснить удивительную Лизину прожорливость. Она ела сколько хотела, не ограничивая себя ни в чем, но оставалась тоненькой как тростиночка. Другой бы Джимми давно уже намекнул бы, что приличная девушка столько не жрет, иначе ее разнесет за пару лет как свиноматку.