Сначала она ничего не поняла. Все вокруг переливалось яркими, радужными цветами, но это было не обычное здесь марево. Все вокруг сверкало, отражая и преломляя свет, и разобраться, где верх, где низ, где право, где лево, было невозможно. Казалось, она находится в огромной комнате, уставленной зеркалами и стеклянными призмами, часть которых располагается даже на потолке.
Взяв себя в руки и присмотревшись, она поняла, что не ошибается. Все таки есть. Если Джимми держат здесь и уже не первый день… Бедный мальчик, он же с ума мог сойти!
С самой первой минуты их знакомства Лисса воспринимала своего друга как кого‑то, кто старше, умней и опытней, несмотря на то, что на самом деле это было не совсем так. Но если лет Лисса прожила больше, то Джеймс Хеддлтон был более зрелой личностью и она это признавала. А вот сейчас он стал для нее тем, кого надо спасать и защищать, то есть младшим, и от этого ее чувство к нему приобрело томительные, щемящие нотки материнского.
Сейчас она была готова на все: грызть и рвать зубами каждого, кто покусится на ее сокровище, вступить в схватку с кем угодно и даже погибнуть самой, чтобы сохранить того, кто стал ей так дорог.
Она понимала, против каких сил поднялась, но ей было безразлично. Пусть ее противница сильнее, зато она точно знает, за что сражается.
Только бы он был жив и здоров душевно, со всем остальным она справится! И пусть только кто‑то попробует встать у нее на пути! Бабушка, не бабушка, все равно! Разнесет по кочкам, так что и следов не останется.
Но в данный момент вся ее энергия пропадала втуне. Никто не бросал ей вызов, не с кем было драться. Только сверкающие зеркала и хрустальные призмы переливались радужными бликами. Где здесь искать Джимми?
Она покрутилась, вглядываясь в отражения, но ничего не увидела. Зеркала отражали друг друга и казалось, что в комнате кроме них ничего и никого нет. Лисса решительно пошла вперед. Теперь в зеркалах отражалась и она сама. Радовало то, что кривых тут не было, а то она могла совсем потерять ориентацию. Ей и так хватало: несколько раз она натыкалась на зеркало, стоявшее под углом таким образом, что, казалось, там проход. Время от времени ей мерещилось, что она кого‑то видит, но каждый раз выяснялось, что это ее собственное отражение, искаженное очередной призмой.
Кричать ей было страшно: а вдруг крик, как изображение, тоже отразится от всех этих поверхностей и станет только страшней?
Зеркальный лабиринт отказался огромным. Она бродила по нему и чувствовала, что тоже потихоньку сходит с ума. Безумный демиург — это страшно, Лисса это прекрасно сознавала. Наверное, мысль о том, что встречу с таким монстром Джимми не переживет, и удержала ее на грани.
Любовь и желание защитить помогало сохранить себя, но отчаяние постепенно разрушало эту непрочную защиту. Если бабушка именно это задумала, то ей, надо сказать, все удалось. Еще полчасика среди этих сверкающих поверхностей, и все.
Когда она уже почти потеряла надежду, ее вдруг привлекло изображение в одном из зеркал. Там, кроме ее фигуры, отражалось нечто темное: не то куча тряпья, не то какой‑то предмет мебели. Стоило сделать в ту сторону пару шагов, как картинка поменялась: темная кучка исчезла из поля зрения.
Но тут Лиссу было уже не остановить. То, что она видела в зеркале, не могло находиться далеко, а значит она найдет это и выяснит, какое оно имеет отношение к Джимми!
Несколько попыток увидеть странное образование ни к чему толковому не привели. Оно на мгновение появлялось то в одном зеркале, то в другом, и тут же исчезало. Девушку это злило неимоверно. Наконец, отчаявшись, она взмахнула руками и все зеркала, что тут были осыпались мелкой пылью.
Темная куча неизвестно чего осталась посреди сверкающего стеклянного песка. Теперь и она тоже сияла и переливалась, но зато можно было понять, что это такое.
Перед Лиссой сидел ее возлюбленный в странной позе. Он обхватил руками собственные колени, спрятал между ними голову и замер так, что даже не обратил внимание на то, что происходило вокруг.
Лисса упала перед ним на колени и порадовалась, что утром, создавая себе одежду, она подумала о плотных джинсах. Даже их зеркальный песок мог изодрать, но это было хоть какой‑то защитой.
А что она вообще стесняется? Раз уж размолола все зеркала, почему бы не избавиться от острого, опасного песка? Пусть он станет сахарной пудрой, например.
Сказано — сделано. Облизнув собственные пальцы, Лисса попробовала потрясти Джимми за плечи. Поначалу ей казалось, что он не поддается. Ушел в себя так далеко, что не дозовешься, бедненький.