— Господин ректор, когда я был здесь в прошлый раз, в этом кресле сидел другой… Может быть он в курсе?
Зловредный эльф не на шутку развеселился:
— А что, очень может быть. Грант! — крикнул он секретарю, — Пригласите сюда господина Лингеи. Может быть он нам объяснит, что происходит. А пока что объясните мне, свежему здесь персонажу, кто такая Беттина Комин.
— Видите ли, — издалека начал Архин, — Это моя дочь, она здесь училась. Должна была защитить диплом и после этого выйти за господина Эгелена. Мы и контракт брачный подписали, по окончании обучения он должен был вступить в силу.
Герулен сделал вид, что заинтересовался.
— А не могли бы вы мне его показать? Контракт, я имею в виду. Возможно, вы не знаете, но магическая юриспруденция — это моя специальность. Брачный контракт песчаных демонов — очень интересный документ, можно сказать редкий, я никогда не видел ничего подобного, несмотря на более чем тысячелетнюю практику.
— Конечно, уважаемый господин ректор, я покажу.
Отец Бетти был готов на все, чтобы расположить к себе законника. Он порылся в своих многослойных одеждах и вытащил на свет красивый разрисованный тубус, запечатанный несколькими печатями из цветного сургуча. Решительно сломал печати, открыл тубус, сунул в него нос и застыл. Там ничего не было.
Архин медленно поднял голову, его бледное лицо заливал багровый румянец гнева, но сказать ему было нечего. Эгелен, стоявший рядом, увидел, что документ исчез, и достал другой точно такой же тубус. Сломал печати, и картина повторилась. Там тоже было пусто.
— Господа, — обиженно произнес Герулен, — Вы мне обещали показать любопытнейший документ, но, как я вижу, ничего подобного у вас нет? А может быть и не было?
Тут поднялся старик Комин и, патетически воздев руки к потолку, возгласил:
— Вы нам не доверяете?
Герулен одарил его лучшей эльфийской улыбкой.
— Конкретно вам, уважаемый, доверяю. Вы глава рода Комин, а значит имеете право интересоваться судьбой своей родственницы. Но у меня нет никаких причин для того, чтобы вести дела с господином Ансаром Эгеленом из рода шесс'Эгер со-Ригар. Он и ей, и вам, и мне никто. Абсолютно посторонняя личность. Я должен просить его удалиться с территории Академии.
Он прищелкнул пальцами, и охранная сеть, сделавшись видимой, вынесла Эгелена из кабинета. Судя по его удаляющимся крикам, этот процесс продолжился вплоть до самых ворот, где к воплям Эгелена присоединились ехидные замечания студентов, свист и хохот. Оставшиеся в кабинете песчаники онемели.
Когда все стихло, Герулен вдруг стал серьезен, как похоронный агент.
— А теперь поговорим, — промолвил он, захлопывая какую-папку.
Савард насторожился: что-то сейчас будет? Недовольный Архин уже хотел что-то сказать, но тут поднялся Беттин дедушка. Он явно был склонен к театральности, потому что снова картинно воздел руки к потолку, а затем протянул их к Герулену и наставил на него указательный палец.
— ВЫ! — воскликнул он громовым голосом, — ВЫ! Как ВЫ это сделали?!
— Вы о том, что на песчаных демонов не действует магия? — небрежно осведомился Герулен, — Но вы же не думаете, что магия не действует на то, что вас окружает. Есть то, на чем вы стоите, ваша одежда и украшения, наконец воздух вокруг вас…
Савард уже все понял и радостно хихикал в кулак у себя на подоконнике. Эльф, как большинство из его соплеменников, был магом-стихийником, так что ни пол, ни одежда к произошедшему отношения не имели.
А вот до старого песчаника это доходило с трудом. Всю жизнь он верил в собственную неуязвимость, и осознание, что это далеко не так, давалось нелегко. Кажется, он уже жалел, что своей волей влез в логово дракона — Академию, где хитрые маги на каждом шагу и никто не может чувствовать себя в безопасности.
Но все же держать удар старик умел, не зря песчаные демоны всегда считались лучшими воинами. Так что он сел с достоинством, не обращая внимания на хихикающего в своем углу Саварда, и констатировал:
— Вы обманули меня: моя внучка жива.
Герулен обиделся:
— Я? Вы что-то путаете, любезнейший. Я никогда не утверждал ничего подобного.
— Ну, не вы лично, но руководство этой самой Академии. Не зря я был против, чтобы Беттину сюда отдавали!
Ответ ректора был озвучен самым официальным на свете голосом.
— Если вы желаете предъявить претензии, то сейчас будете иметь такую возможность: сюда идет наш бывший ректор Марульф Лингеи. Только советую его не злить: это я по долгу службы обязан придерживаться буквы закона, а он свободен от такой необходимости. А еще должен сказать, что Марульф — очень сильный маг, гораздо сильнее меня.
Тут он принужден был замолкнуть, потому что в кабинет быстрым шагом вошел Лингеи.
Выглядел он очень непривычно. Куда девалась его добродушная замотанная улыбочка, с которой он всегда встречал посетителей этого кабинета. Сейчас на лице Марульфа было весьма кровожадное выражение, и на песчаников он поглядел как голодный дракон на дичь. Но обратился он не к ним, а к Герулену:
— Вы меня звали?
— Да, дорогой друг. Вот пришли родные Беттины Комин. Они утверждают, что вы их обманули относительно ее гибели.
Лингеи развернулся лицом к господам Комин и чуть не зарычал от злости:
— Они смеют меня в этом обвинять? Эти подлецы, которые хотели продать мою лучшую студентку мерзавцу, чтобы он ее убил?
Савард таращил глаза, не узнавая старого приятеля. И это тихоня и соглашатель Марульф? Его подменили!
Архин попытался ответить, махнул руками и выдавил из себя нечленораздельные звуки, но видно было, что судьба Эгелена его впечатлила настолько, что отшибла дар речи. Старик оказался более стойким.
— Мы хотели выдать замуж мою внучку в сильный и богатый род! О чем говорит этот ненормальный?!
Марульф загремел так, что Герулен заткнул уши пальцами и болезненно скривился:
— А что, в этом сильном и богатом роду традиция такая: на жен надевать браслеты подчинения, блокирующие магию? И не говорите, что это не так: здесь присутствуют свидетели этого беззакония!
Он ткнул пальцем в молчавшего до сей поры Саварда. Тот утвердительно закивал, удивляясь, как это Герулену удалось все так организовать: ему действительно не пришлось сказать ни слова.
Старик Комин был поражен.
— О чем речь? Какие такие браслеты подчинения?
Марульф стал пересказывать сцену разыгравшуюся перед ним, когда Беттина разговаривала со своим так называемым женихом, но песчаник, казалось, его не слушал. Он не сводил глаз с собственного сына.
Тот под его взглядом стал как будто меньше ростом.
Наконец Марульф замолчал, и в кабинете снова загремел голос главы рода:
— Я всю жизнь разрывался между любовью к твоей матери и обычаями моих предков, но всегда выбирал честь. А ты, продажный мерзавец, выбрал бесчестье! Позор на мою старую голову, я не сумел воспитать сына! Как ты мог продать мою внучку на муки?! И не говори, что не знал, не лги!
Архин зашелестел еле слышно:
— Отец. Не надо здесь… Дома разберемся…
— Нет уж! Умел гадить при всех, сумей и ответ держать! — он опять повторил свой любимый жест: воздел руки вверх, — Моя Авенара! Ты была права, что покинула нас! Я воспитал не сына, а чудовище! А я еще тебя осуждал!
Неизвестно, чем бы закончилась эта патетическая сцена, если бы внезапно окно за спиной Саварда не разлетелось бы на тысячи осколков. Его самого снесло воздушной волной и хорошенько приложило об стену.
А на подоконнике возникла умопомрачительная красавица. Валяющийся у стены профессор, вместо того, чтобы встать на ноги и принять пристойную позу, пялился на нее, не в силах оторвать глаз.
Женщина очевидно не была юной. К ней вообще невозможно было отнести понятие возраст. Ее зрелая роскошная красота поражала воображение, и при этом она была удивительно похожа на… Бетти?
— Авенара… — простонал старший Комин, и все сразу стало ясно.
Явилась Беттина бабушка, золотой дракон.
Красавица не обратила на своего бывшего мужа ни малейшего внимания. Она сразу выцепила главного и разговаривать намеревалась только с ним. Начала с места в карьер: