Выбрать главу

– Но как? Почему эти стены не падают? – недоумевал Майкл. – Что их держит?

– Длинные стальные балки, врытые глубоко в цементный фундамент под землей.

– Это кажется невероятным, – заметила Сара.

– Все так думали. Но Гилберт был уверен в своем проекте и предложил поселиться на верхнем этаже. Если бы здание рухнуло, он погиб бы вместе со своим детищем.

– Все архитекторы такие храбрецы? – насмешливо осведомилась Сара.

– Все до единого, – не моргнув глазом, заверил ее Алекс. – И вот однажды воскресным утром Гилберту представилась возможность доказать, что он неробкого десятка. Строительство небоскреба было уже почти закончено, оставалось только настелить крышу. Угадайте, что случилось.

– Что? – нетерпеливо спросил захваченный историей Майкл.

– Разразился ураган. Стерне и Гилберт примчались взглянуть, что происходит с их небоскребом. Вокруг уже стояла толпа, все кричали, что здание вот-вот обвалится ко всем чер… в тартарары. Ветер дул со скоростью восемьдесят миль в час. Люди стали пятиться – никто не хотел оказаться под обломками.

И Сара, и маленький Майкл слушали его, боясь проронить хоть слово.

– Тогда Гилберт схватил отвес и начал подниматься по лестнице, оставленной рабочими с предыдущего вечера. Стерне последовал за ним. На десятом этаже ему изменила смелость. Он растянулся во весь рост на строительных лесах и начал молиться за свою жизнь. Но архитекторы, как всем известно, сделаны из более прочного материала: Гилберт продолжал подниматься.

Алекс заглянул в лицо Майклу. Мальчик стоял с открытым ртом и округлившимися глазами смотрел на здание напротив. Перед его мысленным взором разворачивалась драматическая сцена.

– Он упорно взбирался все выше и выше, – вдохновенно продолжал Алекс, – перекладины лестницы впивались ему в ладони, руки у него немели, ноги отнимались, ветер хлестал в лицо, как последний… в общем, немилосердно. Наконец он достиг тринадцатого этажа и пополз на четвереньках по деревянному настилу вон к тому углу здания. Видишь?

– Да!

– Гилберт вытащил из кармана отвес, покрепче обмотал свободный конец бечевки вокруг своих замерзших пальцев и бросил другой конец со свинцовой гирькой вниз. И что ты думаешь?

– Что?

– Не было ни малейшего отклонения. Дом стоял, как скала в океане.

– Ух ты! – прошептал потрясенный Майкл.

– Когда Гилберт и Стерне спустились на землю, толпа приветствовала их как героев. Они взялись за руки и пошли по Бродвею, распевая «Восславим Господа и милости Его».

Пока Майкл разглядывал Тауэр-Билдинг, напевая гимн себе под нос, Сара тихо спросила у Алекса:

– Мистер Макуэйд, есть ли в вашей истории хоть частица правды?

– Все от первого до последнего слова, миссис Кокрейн. Архитекторы никогда не лгут.

Стоял теплый, но ветреный день, в воздухе пахло дождем. Они двинулись вверх по Бродвею в поисках трамвая, который не был бы набит битком банковскими служащими и биржевыми брокерами, возвращавшимися домой с работы. Этим утром Сара, следуя моде, подобрала к своему бежевому костюму так называемое «колесо телеги» – шляпу с огромными полями, украшенную перьями и цветами – и теперь поняла, что поступила опрометчиво: на каждом шагу ей приходилось хвататься за шляпу обеими руками, чтобы ее не сорвало ветром.

Наконец показался трамвай, в который они сумели втиснуться, хотя им всю дорогу пришлось стоять.

– Смотрите, парад! – воскликнул Майкл, указывая через окно на толпу, двигающуюся им наперерез по Канал-стрит.

Сара выглянула, но с такого расстояния не смогла прочесть, что было написано на плакатах. Это не парад, объяснила она сыну, это пикет: рабочие протестуют против своего нанимателя.

– О-о-о, – протянул Майкл. – Папочка этого терпеть не может, – доверительно шепнул он Алексу.

Тот кивнул, а про себя подумал: «Да уж, могу себе представить».

Они сошли на Юнион-Сквер.

– Куда мы теперь пойдем, – задал Алекс риторический вопрос, – в мою контору или к Дину?

– К Дину, – ни секунды не медля, решил Майкл.

– А ваша контора недалеко отсюда? – спросила Сара.

– Прямо здесь.

Алекс указал на ничем не примечательное пятиэтажное кирпичное здание на углу, являвшееся штаб-квартирой Дрейпера, Огдена и Сноу. Он наклонился и заглянул прямо в глаза Майклу.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что предпочитаешь горячие рогалики и мороженое экскурсии по мастерской настоящего архитектора? – спросил он шутливо-грозным голосом, наклоняясь к мальчику. – Ну ладно, – продолжал Алекс, притворяясь обиженным, – так и быть, я тебя прощаю. Может, как-нибудь в другой раз.

– Я надеюсь, что нам еще представится случай, – заметила Сара, сама себе удивляясь, потому что ее слова, задуманные как дежурная любезность, прозвучали совершенно искренне. – Вы живете где-то неподалеку?

– Да, на Десятой улице.

Она лишь кивнула, услышав это, и ему захотелось узнать, что она на самом деле думает о скромном местоположении его жилища. Хорошо еще, что в письмах и на визитных карточках можно было указать, что его дом находится в западной части города! До поры до времени это место Алекса вполне устраивало: он мог ходить на работу пешком, а его шестидесятилетняя квартирная хозяйка была в него влюблена.

Констанция не желала даже переступить порог его квартиры (она жила на Мэдисон-Сквер, как какая-нибудь герцогиня), но в этом тоже были свои преимущества. В любом случае, как только строительство особняка Кокрейна в Ньюпорте будет закончено, Алекс сможет переехать в любой более фешенебельный район по своему вкусу.

* * *

У Дина почти не осталось посетителей: час уже был слишком поздний для чая. Сара это знала, но в то же время понимала, что уговор есть уговор. Майкл, конечно, ничего в рот не возьмет за обедом, а миссис Драм оседлает своего любимого конька, подумала она устало. Ну ничего: зато Бен уже, наверное, в Чикаго и пробудет там целых десять дней. При мысли об этом она приободрилась и заказала к кофе «детские палочки», любимое бисквитное печенье Майкла, послав заботы о фигуре ко всем чертям.

Они заняли маленький столик у окна, откуда удобно было наблюдать за пешеходами. Сара почти забыла далекий Лондон, но иногда сравнивала лондонский час пик – такой чинный и даже напоминавший похоронную процессию из-за обилия черных зонтиков – с нью-йоркским, внутренне удивляясь тому, насколько здесь больше шума, суеты и какого-то первобытного варварства. Этими словами можно суммировать все, что ей нравится и что не нравится в Америке, вдруг пришло в голову Саре.

Если посмотреть на город, где ей теперь приходилось жить, она потеряла, пожалуй, не меньше, чем приобрела. И то же самое в личной жизни. Она потеряла невинность и надежды на счастье, но взамен получила Майкла. Правда ли, что люди получают именно то, чего заслуживают? Ответа она не знала. Сара добавила сливок в кофе и спросила мистера Макуэйда, что он думает о так называемом стиле модерн в архитектуре.

Он начал рассказывать. Понуждаемый ее умелыми расспросами и искренним, неподдельным интересом, отбросив осторожность даже вопреки собственной воле, он рассказал ей все, что думает. Он даже поведал ей о том, что его раздирают противоречия, чего никогда раньше не делал.

Пока Майкл поглощал ванильное мороженое и глазел в окно на прохожих, Алекс обосновал свою главную, самую выстраданную претензию к современной американской архитектуре. «Города Америки, – сказал он, – наводняются архитектурными подделками и имитациями. Куда подевалась оригинальность, откуда берется это рабское преклонение перед греческими фронтонами и ложной готикой, все эти бесчисленные подделки под романский стиль, французский или итальянский Ренессанс, эпоху королевы Анны [11], даже под Византию? Где же гармония, простор, свобода? Вся страна утопает в колоннадах, средневековых башенках и шпилях, бельведерах и балюстрадах, мансардных крышах, витражах, коньках и арках. Какое-то всеобщее помешательство. Америка – молодая и демократичная страна. Так где же здания, выражающие ее сущность?» – возмущенно вопрошал Алекс.

вернуться

11

Архитектурный стиль, характерный для Англии начала XVIII в