– Ой, мамочка, это же была ты! – воскликнул Майкл, вдруг догадавшись, что означал его сон. – Но я так и не дошел до конца, я тебя так и не увидел. Я только все убегал и убегал от чудовищ, а папа кричал на меня.
– Это был всего лишь сон, – решительно объяснила ему Сара, – просто страшный сон и больше ничего. А теперь он кончился.
У нее не нашлось других слов, чтобы его утешить. И тогда, ночью, и сейчас, когда она обо всем вспомнила, ее терзала одна и та же мысль: ей не суждено узнать, помогла она Майклу или, наоборот, навредила, жертвуя собой и разыгрывая ради него бесконечную и жалкую комедию своего брака. Но в одном Сара была твердо уверена: до тех пор, пока она сможет оставаться для Майкла прекрасной дамой из сна, от которой он ждет спасения, она ни за что не отдаст его Бену, и в конечном счете не имеет значения, сколько при этом потеряет она сама.
Однако еще больше ее мучило то, чего она не в силах была изменить: то, что происходило с Майклом. Другой ребенок на его месте, наверное, стал бы озлобленным и непослушным, перешел бы в нападение, как-то выразил бы свой протест, а вот Майкл только худел и бледнел, становился все более незаметным, старался быть тише воды ниже травы. Он таял на глазах, словно призрак. Сара знала, что это его способ выживания – сделаться невидимым. О, как бы ей хотелось, чтобы ее сын хоть раз в жизни закатил настоящую истерику или начал выкрикивать подхваченные у отца грубые ругательства!
Она встала с кровати и потянулась, разминая затекшие руки и ноги.
– Мамочка?
– Поспи еще немного. Сегодня суббота, можешь полежать в постели подольше, если хочешь.
Сара нежно поцеловала его глаза, чтобы они закрылись, выпрямилась и на цыпочках вышла из комнаты.
Бесшумно проходя мимо двери, ведущей в спальню Бена, она замедлила шаг и в конце концов остановилась, услыхав какой-то звук. Голос. И этот голос принадлежал не Бену. Что-то щелкнуло у нее в мозгу. Предчувствие? Нет, уверенность, ощущение роковой неизбежности. Сара слышала, как кровь стучит у нее в висках тяжкими и редкими ударами, словно кто-то ломал тараном крепостные ворота. Она подошла ближе и прислонилась лбом к дверной панели, глядя на свои босые ноги.
Вот послышался женский стон – низкий, но поднимающийся все выше и выше, а потом грубый голос Бена. Сара словно со стороны увидела свою руку, протянутую к ручке двери. Вот ручка поворачивается…
«Неужели? – спросил чей-то неестественно спокойный голос у нее внутри. – Неужели ты это сделаешь?»
Вращающаяся ручка повернулась до отказа и замерла. Теперь она могла либо столь же бесшумно повернуть ее назад и крадучись удалиться, либо нажать на ручку и открыть дверь. Сара прекрасно понимала, что вся ее жизнь зависит от того, как она сейчас поступит.
Голоса за дверью чередовались – мужской и женский. Разговор становился все более оживленным, а паузы делались все короче. Если бы не ночь, проведенная с Алексом, она бы, наверное, не узнала и не поняла, что означают слаженные напевные придыхания этого разговора. Ее ладонь, сжимавшая дверную ручку, начала дрожать. Усилием воли Сара выпрямила руку и беззвучно толкнула дверь. Приоткрыла ее на дюйм, на два дюйма, на три.
Этого хватило, чтобы увидеть любовников, распростертых на постели Бена вполоборота к ней, не замечавших отворяющейся двери, не замечавших никого и ничего кругом, поглощенных только друг другом. Черные лоснящиеся волосы Наташи рассыпались по плечам и свесились вперед, почти скрывая лицо. Ее взгляд был устремлен вниз, на Бена. Упираясь руками в матрац по обе стороны от подушки, она призывала его, уговаривала, подбадривала гортанным полушепотом. Он до боли стискивал ее груди.
– Нравится тебе, потаскушка? Хочешь еще, да? – хрипел он, вскидываясь внутри ее и сжимая ее своими мощными бедрами.
– Да, еще, еще! – шипела Наташа, вжимаясь в него и ерзая всем телом, чтобы ускорить движение.
Она в упоении запрокинула голову к потолку, гримасничая и скаля зубы. Его руки ухватили ее за бедра и стиснули их так, что побелели костяшки пальцев.
Сара смотрела на них в каком-то странном оцепенении. Самым сильным ее ощущением было не расстройство и не возмущение, а брезгливость. Скоро должен был нахлынуть гнев, но пока эта подлая измена еще не затронула сердцевины ее существа. Ей самой казалось, что она смотрит на акробатические упражнения каких-то незнакомцев. Все эти кувырканья были бесконечно далеки от нее и не могли ее ранить.
Наташа просунула руки под ягодицы Бена, яростно подстегивая своего скакуна, с откровенным бесстыдством выкрикивая свои требования. Но ее жеребец вдруг лишился сил, замер в неподвижности, челюсть у него отвисла. Только это заставило Тащу наконец обернуться через плечо, следуя за его взглядом. Она ахнула, но уже через мгновение растерянность у нее на лице сменилась выражением лукавого и мстительного торжества. Как ни странно, Сара этому почти не удивилась.
Она могла бы и дальше смотреть на непристойную «живую картину», ожидая с холодным отстраненным любопытством, кто первым заговорит, но шум, раздавшийся у нее за спиной, заставил Сару обернуться. Майкл спешил к ней по коридору в тапочках и купальном халатике.
Сара инстинктивным жестом рванула на себя дверь и захлопнула ее, потом решительно направилась к Майклу. Все, что произошло после, было спонтанным. Она ни секунды не обдумывала свои слова, они выплеснулись прямо из души.
– Послушай, Майкл, помнишь, как мы с тобой в прошлом году поехали в Беркшир-Хиллз и остались ночевать у Дирборнов?
– Конечно, помню!
– Ты взял с собой маленький чемоданчик и сам его упаковал, помнишь?
– Да.
– Я хочу, чтобы, ты сейчас взял тот же самый чемоданчик и положил в него одежду на одни сутки. Знаешь, что такое сутки? День и ночь. Не забудь белье и носки. Сделай это прямо сейчас, Майкл, не откладывая.
– Куда мы поедем?
– Мы отправимся в небольшое путешествие – только ты и я.
– А куда?
Впервые за все время у нее не нашлось ответа; она понятия не имела, куда им следует отправиться.
– Это сюрприз. Сделай, что я прошу, дорогой, и не задавай мне больше никаких вопросов, а то сюрприза не получится.
Серо-голубые глаза Майкла затуманились тревогой: ей никогда не удавалось что-либо скрыть от него.
– Это хороший сюрприз или плохой? – спросил он с беспокойством.
– Это приключение, а приключения всегда бывают полны неожиданностей. А теперь поторопись. – Сара поцеловала его, развернула кругом и легонько подтолкнула вперед. – Скорее!
Майкл неуверенно оглянулся, но послушался и побежал в свою комнату.
Сомнения захлестнули Сару, как только он скрылся из виду. А что, если она лишает его выбора, который он вправе сделать для себя сам? Но ведь он совсем еще ребенок! Конечно, он очень впечатлительный мальчик и развит не по годам, возможно, он уже сейчас мудрее, чем ей самой когда-либо суждено стать, но все-таки он еще ребенок, и она за него отвечает. Проходя мимо двери Бена, за которой теперь установилась тишина, Сара с фотографической точностью вспомнила только что разыгравшуюся у нее на глазах сцену и ощутила новый прилив решимости. Она уедет и увезет Майкла с собой.
Страх и возбуждение волнами накатывали на нее. Вытащив небольшой чемодан из своего гардероба, Сара принялась наугад бросать в него одежду. Виноватая, перепуганная и взволнованная, она казалась сама себе уголовницей, убегающей с места преступления. Куда же им податься? Ах, если бы только Лорина вернулась из Европы! Они могли бы остановиться у нее. Ее родители, разумеется, тоже приняли бы Сару и Майкла с распростертыми объятиями, но ей не хотелось злоупотреблять их гостеприимством в отсутствие Лорины. Ну ничего, не страшно, они могут остановиться в отеле, по крайней мере на первое…
– Ты далеко собралась?
Сара вздрогнула, дернулась всем телом, хотя и не сомневалась, что он придет, даже ждала его. Бен стоял, уже одетый, заполняя собой дверной проем. Его мясистое лицо покрылось багровыми пятнами от гнева. А может, от еще не остывшей страсти?