А причем же здесь Елена Уайт? Я стал понимать ее высказывания о многообразии, которым отличается мир людей, как никогда раньше. Например, такое:
«Испытания, выпавшие на долю одного человека, не похожи на испытания другого. Бремена, которые один считает легкими, для другого — самые что ни на есть трудные и неудобоносимые»[235].
Возрастание, многообразие и перемены: актуальные вопросы
Консервативным верующим бывает трудно примириться с разносторонностью и «переменами». Им не дают покоя страхи перед «релятивизмом» и «плюрализмом». Однако наше адвентистское наследие предлагает нам, как мне кажется, замечательную возможность воспринимать эти понятия так, чтобы они укрепляли наши ключевые представления о Боге и Его намерениях о нас, а не наоборот.
На мой взгляд, основное затруднение, связанное с двумя из трех приведенных ниже вопросов, касающихся библейской интерпретации и устойчивости доктрин, состоит в нашем стремлении найти как в Священном Писании, так и в трудах Елены Уайт заверенную Богом информацию, а не вдохновленное свыше средство мотивации. Или, иначе говоря, в нашем желании иметь подлинные факты и чистую доктрину, а не правильные отношения, которые ведут к служению ближним. То есть я пришел к убеждению, что библейская истина зиждется на этических и нравственных аспектах Священного Писания, а не на безукоризненной точности изложенных в нем сведений и фактов. В устойчивости «пирамиды закона» состоит великая сила библейского (и адвентистского) богословия. А поскольку адвентисты признают все Десять Заповедей, включая заповедь о субботе, мы имеем прочный якорь, который просто невозможно поколебать: один великий принцип любви, две великих заповеди и Десять Заповедей, которые не изменятся, доколе не прейдет небо и земля, и которые сами укоренены в вечных принципах. Это позволяет совместно поклоняться и трудиться самым разным людям. Нам больше не нужно ссориться из–за различий, вызванных конкретным и абстрактным восприятием фактов и сведений, потому что именно Божья любовь, любовь к Нему и друг к другу связывает нас вместе. И это помогает нам сосредоточиться на последнем из трех приведенных ниже вопросов, в котором говорится о нашей нужде в простоте веры.
Вот эти три вопроса. В каждом случае существенная часть ответа состоит из слов, принадлежащих Елене Уайт, ибо именно так весьма консервативный автор данной книги сумел понять и принять истину, которую я начинал усматривать в Священном Писании и в ее трудах. Я задавал тогда те же самые вопросы, причем настойчиво, и нашел им разрешение. Теперь осталось сделать так, чтобы в них поверила и их приняла остальная Церковь и мир.
Вопрос №1: Откуда взяться единству в Церкви, если мы считаем, что один и тот же библейский текст можно по–разному толковать и применять?
Если наша первейшая цель в изучении Писания состоит в том, чтобы найти практическое применение двум великим заповедям — о любви к Богу и о любви друг к другу — и действенную мотивацию, которая помогла бы нам понять смысл этих заповедей в нашей жизни и в нашем мире, то разнообразие в толковании и практическом воплощении библейских текстов — не враг нам, но друг. Как уже было показано в 10–й главе, запуганная и угнетенная в свои молодые годы, Елена Уайт писала в 1858 году, что аскетическая жизнь Иоанна Крестителя «лишена приятных минут»; уверенная в себе и жизнерадостная в свои зрелые годы, Елена Уайт смотрела на тот же незамысловатый образ жизни несколько иначе, написав в 1897 году, что Иоанну «нравилась» такая жизнь. Наша задача состоит в том, чтобы найти этой истории правильное применение, а не просто определиться с фактами. Во всех случаях говорится одно и то же — Иоанн Креститель вел весьма скромный образ жизни. Вопрос в том, была ли такая жизнь ему по душе. Если считать, что им двигал страх, то жизнь действительно была ему в тягость; если же он был движим чувством признательности, то он получал немалое удовольствие от такой жизни.
Нужно признать, что в адвентизме настойчивое стремление иметь единственно верное толкование Священного Писания имеет свою историю, с которой связано множество перипетий. Во время горячей дискуссии по поводу праведности по вере, вылившейся с кризис на сессии Генеральной Конференции 1888 года, президент ГК Д. Батлер был готов «зацементировать» адвентистскую мысль, заявив в циркулярном письме к адвентистским служителям, что адвентисты «никогда не занимали в библейской экзегезе таких позиций, которые им приходилось бы затем оставлять»[236].
236
«А Circular Letter to All State Conference Committees and Our Brethren in the Ministry» [January 1888]. Цит. no: George R. Knight,