– Правда, этот цвет подходит к его глазам? – спросил помощник.
Не взглянув на Лидию, Виктор бросил ткань на стойку.
– Да. Он станет дамским любимцем.
Лидия старалась дышать ровно, ведь для волнения у молодого человека в такой ситуации нет никакой причины.
– Мы сделаем стеганый жилет. Это добавит объема в верхней части, – сказал портной. – Не все мужчины обладают такой прекрасной фигурой, как ваше сиятельство. У вас нет ни одного недостатка, который пришлось бы скрывать. Куда послать счет?
– Мне, – сказал Виктор.
– Нет, – вмешалась Лидия и, назвав портному свой адрес, проследила, чтобы он его записал.
– Одежду доставьте туда, – сказал Виктор. – И, если можно, побыстрее.
– И счет, – добавила Лидия, хотя и полагала, что портной, зная, кто здесь настоящий мужчина, ее не послушает.
– Пойдемте, юноша. Теперь мы отправимся к сапожнику, а потом зайдем в кондитерскую.
Остаток дня прошел в добром согласии. Они побывали у сапожника и заказали туфли к вечернему костюму. Казалось, Виктор не обратил ни малейшего внимания на причитания сапожника, что нога у нее слишком маленькая и чересчур узкая. Поскольку Виктор ничего не сказал по поводу этих характеристик, больше свойственных женской ножке, Лидия решила, что она в безопасности. Но так ли это на самом деле?
Чем больше времени Лидия проводила с Виктором, тем меньше ей хотелось расставаться с ним. И вопреки здравому смыслу ее одолевало желание открыть ему, что она женщина. Лидия гнала от себя эти мысли. Нужно положить конец этой странной дружбе. Надо сказать что-нибудь резкое или обидное, чтобы он, как говорится, умыл руки и отказался опекать ее. Но от этой мысли мучительно ныло сердце.
Леди Хелена Босуорт сняла последний чехол с мебели в гостиной их фамильного дома в Лондоне. Ее рыжий котенок чихнул с такой силой, что его маленькие лапки дрогнули.
– Потерпи, Спаркс, – погладила его Хелена. – Как только приедет прислуга, в доме не останется ни пылинки.
Строгие нотации, по всей видимости, действуют сильнее наказания. Опека и наставления матери долгие годы угнетали Хелену. Не один месяц в доме велась дискуссия, стоит ли ехать в этом году в город на светский сезон. Но никто не спросил мнения Хелены.
Она потерлась носом о пушистую шубку рыжего с полосками котенка.
– Весь этот шум из-за меня, а я бы с большим удовольствием осталась в провинции. Наверное, ты считаешь, что я глупая и должна бы радоваться возможности потанцевать на балах и выйти замуж.
Причина, крывшаяся за решением вернуться в Лондон, приводила Хелену в уныние.
С улицы послышался шум. Хелена выглянула в окно. Украшенная гербами карета ее родителей в сопровождении экипажа попроще, в котором ехали слуги, и двух повозок с багажом остановилась у входа в дом. Все высыпали на улицу, слуги тащили коробки и чемоданы.
– Придется мне запереть тебя в своей комнате, чтобы на тебя не наступили в суматохе, хорошо, Спаркс?
Котенок протестующе мяукнул. На его долю и так уже выпало немало страданий. Его предательски сунули в сумку и продержали там больше часа, пока Хелена ехала верхом в компании нескольких конюхов, чтобы прибыть раньше и подготовить дом к появлению главных персон. Ей хотелось, чтобы ее измученный подагрой отец мог удобно устроиться сразу же по приезде.
Дом был странно тихим и совершенно пустым. Прошли годы с тех пор, как ее младшие сестры обитали здесь. Теперь они были замужем. И только Хелена засиделась в невестах.
У ее отца тогда здоровье было лучше, и они ездили все вместе. Но теперь карета ползла со скоростью улитки, чтобы отца не слишком трясло, и Хелену раздражала эта медлительность.
– Хелена! – позвала снизу мать.
Хелена заперла в комнате мяукающего котенка и поспешила вниз. Два лакея помогли ее отцу подняться по лестнице в гостиную.
– Я сняла чехлы. Чай сейчас будет готов, папа, – сказала она, проходя мимо двери в гостиную.
Несмотря на боль, искажавшую его лицо, отец улыбнулся и сказал:
– Очень хорошо. Что бы я без тебя делал, Хелена?
– Пойдем в маленькую столовую. – Мать сняла накидку и перчатки. Постоянные заботы придавали ее лицу резкое и надменное выражение, выглядела она значительно старше своих сорока четырех лет, хотя и не такой измученной, как шестидесятишестилетний отец Хелены. – Нам нужно поговорить.
– Может быть, мы поможем слугам разобрать вещи? – предложила Хелена, надеясь отсрочить суровую проповедь.
Графиня Кейн округлила глаза и покачала головой.
– Все коробки надписаны. Под руководством Микс слуги, надеюсь, со всем справятся. – Не теряя времени понапрасну, мать сразу перешла к делу: – Это твой последний сезон, и ты должна выбрать себе мужа. Мы больше не можем позволить себе терпеть твои сомнения.
Хелена кивнула:
– Хорошо, я сделаю все от меня зависящее. И совершенно спокойно отнесусь к тому, что следующий сезон мы проведем в провинции.
– И не только следующий сезон. А поскольку я не произвела на свет сына, который унаследовал бы поместье, мы должны позаботиться о том, чтобы ты была хорошо устроена. Твой отец нездоров, Хелена, а светский сезон обходится весьма дорого.
– Да, но мы могли бы обойтись без ложи в опере. – Они определенно могли жить экономнее. И хотя было ясно, что большая часть состояния отца перейдет как наследство по мужской линии его кузену, не стоило хоронить его заживо.
Мать пожала плечами:
– Мы должны соблюдать приличия. Твой отец – граф, и мы обязаны вести жизнь, достойную его положения.
Хелена стиснула руки за спиной. Это означало, что нужно абонировать ложу в опере, ложу в театре, бывать на балах в «Олмаксе», самим дать по крайней мере два бала, дюжину разнообразных раутов, завтраков и тому подобное. Хелене предстоит пройти через многочисленные примерки утренних и дневных платьев, амазонок, вечерних нарядов и целой дюжины новых бальных туалетов. Хотя за пять лет у нее накопилось столько бальных платьев, что ими можно было заполнить целую комнату. Откровенно говоря, Хелена с большим удовольствием почитала бы хорошую книжку, устроившись поудобнее с мурлыкающим на ее коленях котенком.
– Твой отец готов выставить на продажу поместье в Ковентри. А на следующий сезон нам придется отказаться от городского дома, чтобы хоть как-то компенсировать средства, потраченные на вас, девочек, за последние пять лет.
Но ведь поместье в Ковентри должно было достаться Хелене – либо как приданое, либо как место жительства, если она так и не выйдет замуж. Она иногда представляла себя постаревшей, в компании нескольких кошек. Хелена тяжело вздохнула.
– Хелена, ты красивая девушка, – продолжала мать, – и вполне можешь поощрить ухаживания достойного тебя мужчины, чтобы получить предложение руки и сердца.
Все это так. Однако была одна помеха. Хелена поощрила бы некоего джентльмена, но он не был достоин ее. Некоторые даже не назвали бы его джентльменом, он просто человек. И если бы он захотел просить ее руки, то ему просто указали бы на дверь. Проблема в том, что он этого не захотел. Это было ее единственное приближение к любви, но слишком мимолетное. И настоящее чувство было лишь с ее стороны.
– Пойми, пора перестать жить в ожидании любви и подобной чепухи, которая дурманит тебе голову. Ты должна сосредоточиться на том, чтобы поощрять достойного джентльмена и подвести его к тому, чтобы он сделал предложение. Хелена, ты меня слышишь?
– Да, мама.
Хелена хотела быть примерной дочерью и была ею. Но она боялась, что ее выдадут замуж за мужчину в два-три раза старше, чем она. И потом, разве это так много – желать любви?
– Вот, например, лорд Олгани. Он подыскивает себе жену.
– Да, но я уверена, что он ищет богатую невесту.