Пожалуй, не буду ничего выдумывать, решаю я, укажу настоящий адрес и номер сотового телефона. Так далеко Форбс меня искать не станет. Я проехала полстраны. Нахожусь за две тысячи миль от дома.
Заполнив бланк, возвращаю его парню, случайно коснувшись пальцами его пальцев. Они у него теплые, шершавые. И в то же время нежные. Дарят приятное ощущение.
Это иллюзия.
Потому что мужские руки причиняют боль. Бьют сильно, наотмашь. Ставят синяки под глазами. Мужские руки – источник хватающей, стискивающей нескончаемой боли…
Я быстро отдергиваю свою руку, накрываю ее ладонью другой руки.
Ощущая покалывание в лице, устремляю взгляд в холл, представляя пылающий камин. Наверно, если закрыть глаза, почувствую тепло огня на лице.
– Мне нужны данные вашей карты, и мы закончим. Деньги с карты будут списаны только по выселении. – Голос татуированного Адониса возвращает меня в реальность.
– Хорошо.
Я достаю карту из кошелька. Протягиваю ее парню, но он, игнорируя меня, возится с платежным терминалом. Не глядя на меня, кладет его на стойку, прямо передо мной.
– Вставьте карту…
Я вставляю.
– Теперь пин-код.
После того как я выполнила его указание, он, все так же глядя непонятно куда, забирает у меня терминал.
Я с любопытством наблюдаю за ним. Его взгляд прикован к маленькому электронному прибору.
Он и впрямь великолепен. Чем больше смотрю на него, тем красивее он мне кажется. Впервые вижу столь физически привлекательного парня.
Поспорить готова, что женщины на него гроздьями вешаются. И, думаю, он точно знает, что чертовски хорош собой. Об этом свидетельствуют и его уверенная поза, и безразличие, которым дышит все его существо.
Он вынимает мою карту из терминала и возвращает ее мне. Я убираю ее в задний карман джинсов.
Он снимает ключ с крючка на стене. Выходит из-за стойки.
– Сюда, пожалуйста.
Я хватаю свои сумки и не без труда вешаю их на плечо.
Кажется, что сумки тяжелее, чем они были пять минут назад. Это, наверно, потому, что я знаю: я на шаг ближе к постели… на шаг ближе ко сну. Вот усталость и накатила.
– Давайте я понесу, – говорит татуированный Адонис, протягивая ко мне руку.
Добренького из себя строит? С чего бы это?
Пять минут назад он не очень-то любезничал, едва взглядом удостоил. Мой опыт подсказывает, что мужчины учтивы с тобой, только если им что-то от тебя нужно. А мне нечего дать этому парню.
Он опустил руку, потом почесал голову, хмуря брови.
– Носить ваши сумки – моя работа. У нас здесь нет специальных носильщиков, – объясняет он, потом широко улыбается. По-мальчишески.
Ну да, конечно. Дура ты, Мия.
Я снимаю сумки с плеча и отдаю их ему. Мое тело вздыхает от облегчения.
– Спасибо. – Я улыбаюсь.
Некое странное выражение промелькнуло на его лице, потом он снова нахмурился.
Перекинув мои сумки через плечо, он широким шагом пошел по коридору.
О, мы подвержены перепадам настроения? То милы, то угрюмы. Но разве мужчины не все такие? Просто некоторые более неуравновешенные, чем другие.
Я практически бегу за ним. Дойдя до середины коридора, татуированный Адонис резко останавливается у одной из дверей. Я едва не врезаюсь ему в спину. Он отпирает дверь, заходит в номер, включает свет и кладет мои сумки на кровать.
Я пытаюсь войти следом, но не могу. Ноги не повинуются.
Одно дело быть с ним наедине в холле, это общественное место. Но здесь… я не могу остаться с ним наедине в этой комнате. А вдруг он заманит меня в ловушку?
Щелкает замок.
Я поворачиваюсь.
Ключ болтается у Оливера на руке. В другой он держит ремень.
– Пришло время преподать тебе урок, Мия.
Я устремляю взгляд на джинсы татуированного Адониса. Ремня на нем нет.
Ну и что? Он и без ремня может причинить мне боль. Есть другие способы. Масса разных способов.
Почему он вошел в номер?
Чтобы поставить твои сумки. Выполнить свою работу.
Этот парень не Оливер и не Форбс. Он – работник отеля. Он не причинит мне боль. Не все мужчины жестоки.
Здесь мне ничто не грозит. Это гостиница. Здесь есть другие постояльцы.
Хотя, вроде бы, я больше никого не видела. Только его. И у гостиницы стояла только одна машина. «Мустанг»-«виагра». Должно быть, это его автомобиль.
О боже, это его машина? Значит, я с ним в гостинице одна?
Я вся похолодела. Пытаюсь сделать глубокий вдох, но легкие не раскрываются. Паника словно клещами сдавливает грудь.