Туроо оказался небольшим городком, огражденным высоким деревянным забором из заточенных сверху кольев. Он больше напоминал разросшуюся крупную деревню, чем полноценный город, даже двухэтажных домов можно было сосчитать по пальцам, а каменных — и того меньше. Не то, чтобы Роза видела много городов в своей жизни.
Как только они начали подходить, Тайлор собрал свои отросшие волосы в тугой хвост на затылке, так, чтобы ни один волос не падал на глаза. И спрятал их в капюшоне, натянув его чуть ли не на нос. Бороды больше не было — вчера он вернулся полностью бритым, а на подбородке красовалось несколько свежих царапин от ножа.
Остьен внезапное преображение никак не прокомментировал, поэтому и Роза спрашивать в лишний раз не стала. Если ему так необходимо спрятать свои рыжие волосы, значит на то есть причины.
И причина встретила их на самом входе в город.
После того, как их пропустили стражники через ворота, которым рыжий отдал пять медяков — по два за взрослых и один за ребенка — они вошли в пределы города и сразу оказались на главной площади. На ней, казалось, столпилось все население городишка.
В центре стоял небольшой помост, на котором стояло два столба, соединенных балкой сверху. К балке было прикреплено четыре веревки, завязанных в замысловатой петле.
— Идем отсюда, — хмуро проговорил Тайлор.
— Что это такое? — спросила Фешта.
— Что, ни разу казней не видела? — спросил Остьен, — виселица это.
— Висильница?
Они быстрым шагом поспешили убраться с площади, но не успели пройти и половины пути, как глашатай закричал объявление. Его голос разнесся по всей площади.
Человек не может так громко кричать, — подумалось Розе, — без магии тут не обошлось.
На подиум стали подниматься люди. Четверых, побитых, в каких-то лохмотьях в спину толкали стражники с копьями, поторапливая. По очереди, друг за другом, заключенные встали в шеренгу. Глашатай громко, с неким пафосом, объявил:
— Женщина, постигшая запретные знания и отказавшаяся от истинных ценностей!
На шею первой женщины среднего возраста с тонкими каштановыми волосами надели петлю.
— Вор, ограбивший и сотворивший непотребство с мирно спавшей жительницей города!
Горло второго мужчины обвила льняная веревка.
— Убийца, жертвой которого стало трое человек!
На третьего человека накинули веревку.
— И чудовище, скрывающееся под ликом обычного человека! Порождение самой Бездны!
С головы последнего человека сорвали мешок.
Толпа ахнула. Послышались крики и присвистывание. В мужчину полетели овощи и камни.
Его волосы оказались огненно-рыжими, правда, чуть блеклее, чем у Тайлора.
— И все они, каждый из этих еретиков, отринувших Свет, отправятся туда, куда им самое место. В БЕЗДНУ! — его последние слова превратились в самый настоящий гром.
Толпа эхом повторяла за ним: «В бездну! В бездну! В бездну!»
Тайлор закрыл рукавом глаза Розы.
— Лучше тебе на это не смотреть.
Но она его не послушала, выглянув из-за его руки.
Палач нажал на рычаг, и пол под ногами заключенных провалился, те вздернулись повисли в воздухе. Но падение вниз было недостаточным, чтобы разом сломать им шеи, поэтому они все еще были живы. Лица побагровели, ноги заходили ходуном, инстинктивно ища опору. Их тела извивались, будто проткнутые черви.
А люди на площади…
Роза думала, что сейчас они отпрянут в ужасе, закрывая глаза детям, ахнут в ужасе женщины…
Но вместо этого люди наоборот придвинулись ближе, первые ряды чуть ли не залазили на «сцену» сами, в толпе послышались одобряющие возгласы. Мужчина рядом с ними посадил себе на шеи маленького ребенка, чтобы тому лучше было видно происходящее.
Девочку не напугали ни выпученные глаза и языки повешенных, ни их искаженные лица (почти не напугали), но ее, до дрожи в коленках и холодного пота, ужаснули люди, стоящие на площади в метре от нее.
Их звериная жестокость в глазах, их наслаждение от происходящей казни, от убийства человека.
Вот что послужило вдохновением ее будущих кошмаров посреди холодных ночей…
— Почему… они смеются? — проговорила она, — Людей же убили.
— Убили, прикрываясь законами и справедливостью, — сухо ответил Тайлор, — и народ думает, что поступили правильно. Но я уверен, что как минимум двое из казненных были невиновны.