Она пыталась отбросить его в сторону — и не могла почему-то. Наташе вдруг стало так страшно, как никогда в жизни. Как человек, идущий по обледеневшей дороге зимой, поскользнувшись, теряет равновесие и в последний момент совершает беспорядочные движения, чтобы не упасть (мама когда-то говорила «за воздух хватается»), так ее рассудок теперь лихорадочно искал хоть какой-нибудь опоры. Больше всего пугала необъяснимость происходящего. Ну как мог попасть сюда этот проклятый кусок ткани? Ведь столько времени прошло…
Малыш заскулил и решительно потянул ее за рукав. Наташа, наконец, справилась с собой, подхватила с тумбочки плотный целлофановый пакет и запихнула в него злополучную тряпку.
— Гулять, Малыш! Гулять!
Псу не надо было повторять дважды. Наташа вышла на лестничную площадку и строго сказала:
— Сидеть! Подожди, я сейчас.
Умный пес уселся возле лифта, внимательно наблюдая за хозяйкой. Держа пакет кончиками пальцев, словно что-то грязное или ядовитое, она спустилась по лестнице на один пролет и затолкала его в мусоропровод.
На следующее утро Максим проснулся с тяжелой головой. Сначала долго валялся на диване, потом, наконец, заставил себя подняться, убрать постель, умыться, побриться… Как выражалась мама, «привести себя в христианский вид». Но и это не помогло, все валилось из рук. Максим даже читать не мог, а потому просто валялся на диване, закинув руки за голову, смотрел в потолок и думал.
Вчерашний разговор с Верочкой странно повлиял на него — как будто на человека ни за что ни про что возложили груз непомерной ответственности. Такие чувства он в последний раз испытывал в пятом классе, когда его неожиданно избрали председателем совета отряда.
Видимо, больше никому не хотелось возиться с этой сомнительной в плане привилегий, но крайне хлопотной должностью. Классная руководительница, математичка Клара Герасимовна, почему-то прозванная Биссектрисой, сначала поздравила его серьезно, как взрослого, а после долго и проникновенно вещала о том, какое высокое доверие оказал ему коллектив и что теперь придется отвечать перед всей школой, более того — всей пионерской организацией за успеваемость, дисциплину и проведение культурного досуга в отдельно взятом 5 «Б». Максим, помнится, даже обрадовался, когда через месяц председателем совета отряда назначили Юлю Федосееву — серьезную девочку-отличницу, а его сместили как «не оправдавшего доверия» за очередную хулиганскую выходку.
И вот теперь… Максим, конечно, мог спорить с Верочкой сколько угодно, но сердцем чувствовал, что она права. В самом деле, разве только для того он целыми днями сидит за компьютером, чтобы, как выражалась мамина приятельница Розалия Львовна Шиц, «было что кушать»? Нет, кто бы спорил, приятно, конечно, когда можешь себе позволить маленькие радости: поход в ресторан с любимой женщиной, отдых за границей или пусть не новый, зато удобный и надежный автомобиль. Но ради этого можно и унитазы продавать, и не хуже получится.
А писательство — это совсем другое… Без радости от самой работы, без восторга или отчаяния, желания бить морды или изменить мир (да, да, именно так, сто раз права была Верочка!) не стоит и браться. Ему ли не знать! Человеку, сваявшему добрый десяток книг, пора бы в этом убедиться. Первый роман «Зеркало снов» появился как плевок в лицо безнадеге, попытка выжить и сохранить себя. Ну, не гербалайфом же торговать, в самом деле! А дальше — острота чувств немного поутихла, работа стала рутиной. Каждый день не меньше четырех страниц текста, пока не сделаешь — не встанешь. Больше — можно, если идеи прут, меньше — никак. Прямо как токарь на заводе! Сдал книгу, получил гонорар и живи себе дальше.
Только вот мысли о работе занимают практически все время, и любой случайный разговор, любое подсмотренное действие, жест или взгляд могут «пойти в строку». Максим давно понял: чтобы персонаж, даже фантастический обитатель иного мира, не выглядел картонным, в нем всегда должны присутствовать живые, человеческие черточки. Стоит закончить книгу, на душе становится пусто и скучно — вот как сейчас, например, — пока не начнешь новую. А как тут начнешь, когда такие непонятки? И финансы к концу подходят, и что дальше делать — неясно…
Но, положа руку на сердце, пропавший роман его сейчас волнует гораздо больше, чем нехватка денег. Так, наверное, чувствует себя женщина, если новорожденный ребенок умирает, — носила в себе девять месяцев, ощущала постоянно, а теперь вот его нет и больше никогда не будет. То есть можно, конечно, и нового родить, но это будет уже другой…