"Где, чёрт подери, хоть кто-нибудь?" - мысленно взывал Максим, - "Хоть бы один человек... хоть кто-то! Что за день сегодня такой?"
- Долго ещё? - спросил он женщину, прервав её кажущийся бесконечным рассказ.
- Не очень, - ответила она и обиделась.
Позади зашуршали шины. Максим встрепенулся, обернулся и отчаянно замахал рукой:
- Стой! Да стой же!
Водитель резко дал по тормозам, машина вильнула в сторону, едва не задев Макса.
- Ты чё - одурел совсем, малый? - донеслось из салона вполне справедливое.
Макс изобразил на лице что-то вроде виноватой улыбки.
- Извините, у нас тут форс-мажорные дела... У девушки вот коляска сломалась, некому помочь, а я опаздываю на автобус. Пожалуйста...
- Помогай грузить, - прокряхтел водитель, вылезая из-за руля.
Две минуты спустя Макс бегом нёсся по направлению к автовокзалу. Сердце гремело, силясь заглушить, сбить мерное тиканье часов на запястье. Ветер бился в лицо, швырял в глаза пыль. Максим летел наперерез авто, чуть не угодил под грузовик, сам несколько раз едва не сбил с ног встретившихся на пути людей... Город вдруг ожил, загомонил, выплеснулся на улицы мешающей пёстрой суетой. Максу казалось, что толпа жаждет захороводить, затянуть его в водоворот людской массы, сбить с траектории.
Воздуха не хватало, в висках стучали барабаны бабушкиного пионерского детства...
Всем телом ударив в дверь, парень влетел в здание автовокзала, выдохнул в окошко кассы:
- На одиннадцать тридцать пять... один...
- Рейс отменён, - равнодушно сказала кассирша, даже не подняв на Макса глаз от компьютера.
- Как?..
- Поломка. Народ пять минут назад уехал на проходящем из...
Не дослушав, Максим отшатнулся прочь. Добрёл до скамейки в зале ожидания, сел, бессильно прислонившись к стене, и закрыл глаза. Ощутил, как холодит кожу прилипшая к вспотевшему телу майка.
К такой-то матери... Стоило ли так нестись? Что теперь? Теперь-то что?
- Я всё равно уеду, - сказал Макс громко, - Слышали, вы?..
* * *
- Молодой человек, Вас к телефону.
Юное белокурое ангелоподобное создание в цветастом сарафанчике и в венке из полевых цветов набекрень протягивало Максиму игрушечный мобильник. Макс посмотрел на ангела пустым взглядом.
- Скажи, что я перезвоню.
- Это важно... - надуло губки создание.
- Чуть позже, - безапелляционно отрезал парень.
Ангел поник солнечной головой и шагнул в сторону, Макс поднялся со скамейки, вышел на улицу. Ветер катался по асфальтовой площадке перед автовокзалом в облаке пыли и мусора. Как истеричка, подумал Максим, прикрывая глаза ладонью от летящего в лицо сора. Гремели жестяные крыши. По небу стелились низкие рваные облака.
- Дождь будет. Или гроза, - проворчал сидящий на ступеньках круглосуточного магазинчика бомж.
Макс протянул ему бутерброд и побрёл к выезду из города. В горле першило, асфальт словно прилипал к ногам, пыльный вихрь бросался на парня злобным цепным кобелём. Если бы Макс смотрел не только себе под ноги, он бы наверняка заметил, что прохожие не спешат, как обычно, по своим делам, а молча стоят и смотрят на него. И если бы он прислушивался не только к обиде внутри себя, то он бы услышал прорывающийся издалека полный отчаяния бабушкин голос: "Макся! Не уходи, внучок!.." Если бы...
Ветер срывал плоть зелёных листьев с нежных веточек гибких молодых берёзок на обочине...
Под перекинувшейся над дорогой аркой, символизирующей собой городские врата, Максим споткнулся и растянулся на асфальте. Секунду спустя в спину ударил холодный по-осеннему ливень. Макс подполз на четвереньках к основанию арки, сжался в комок под ненадёжной защитой метровой ширины постройки и заплакал навзрыд злыми слезами.
- Что происходит, чёрт побери? За что мне всё это? Я всего-то хочу уехать отсюда, использовать свой шанс жить нормальной полноценной жизнью, а не загибаться в провинции! Господи, ну что ко мне так пристал этот проклятый городишко...
Всё, хватит, решил вдруг парень. Надо просто идти вперёд. Раз это противостояние - я не сдамся. Дождь? Ну и что! Не сахарный, не расклеюсь. Нате вам, подавитесь, если сможете съесть!
Встал, вытер слёзы мокрым рукавом. Пнул кроссовкой ни в чём не повинную арку. Откуда-то сверху отвалился кусочек извёстки, упал, и дождь тут же принялся растапливать его в лужицу белого.
- Гнильё! - сплюнул Максим сквозь зубы,- Рухлядь и грёбанный антиквариат.
Ещё один маленький кусочек упал ему на кроссовку. В голову пришло сравнение с птичьей кляксой, стало противно.
- Срань господня, - выругался парень с презрением и пошёл в дождь.
Спустя пять минут на Максе не осталось ничего сухого. Ливень полоскал прямо и зло, словно парень был его кровным врагом. В кроссовках хлюпала сырость, а о лежащих в рюкзаке вещах Максим старался не думать. Упрямо переставлял ноги, разбивая дрожащую серость луж, и твердил в такт шагам: "Не вернусь. Не вернусь. Не вернусь". Слипшиеся волосы мокрыми сосульками лезли в глаза. По спине бежали ледяные водопады. Джинсы липли к ногам. "Не вернусь. Не вернусь..."
И ни одной машины. Что за день такой...
А дома тепло и сухо. И тикают в бабушкиной комнате ходики. Маленький Макся так любил залезать на стул и дёргать тяжёлые, потемневшие от времени медные шишки...
Не вернусь.
Неделю назад отгуляли выпускной. Сидели на лавочке в сквере, пили пиво и строили планы - кто куда теперь. И когда Макс заявил, что поедет в город поступать в университет, кто-то хохотнул: "Да тебя бабуля не отпустит!". И Макс тогда сказал, что плевать ему на бабулю.
Не вернусь.
Потом проводил Лильку до дома. В подъезде хотел поцеловать - вывернулась, оттолкнула обеими руками. "Ты офигенный парень, Макс. Но мне с тобой не интересно, прости".
Не вернусь.
Тяжелее всего было, когда бабушка перестала ходить после инсульта. Двенадцатилетний Максим плакал и хотел умереть. Бабушка долго осваивала инвалидное кресло, приспосабливалась к новой форме существования. Все соседки хором сочувствовали бабушке и жалели Максимку. Тогда-то и надломилось что-то в отношении мальчика к самому родному человеку...
Не вернусь.
Небо щедрой горстью сыпануло града. Максим закричал - так неожиданно болезненными оказались попадания ледяных горошин по лицу. Горошины... скорее, пули. Парень закрыл лицо руками, ссутулился, попытался натянуть куртку на голову. Град лупил по вздрагивающим, покрасневшим от холодного ливня ладоням, по обнажившейся пояснице, попадал за ворот... Потёки дождя шарили под облепившей тело одеждой, тело в ответ на ласки ливня конвульсивно вздрагивало. Каждый шаг по ставшей скользкой дороге был битвой. Макс выигрывал с трудом. Шаг, другой, третий, десятый...