– Эй, дружок! – повелительным жестом он подозвал другого мальчишку, который подошел поближе и наблюдал за действиями медика.
– Ты откуда?
– Из Каора, месье. Мы возвращаемся домой из Тулузы.
– Тулузы? – переспросил резко сержант. Мальчишка сильно покраснел, подумав, что его слова оказали дурную услугу ему самому и другим дезертирам, в компании которых он все время находился.
– Мы хотим добраться до дома, месье. У нас в мыслях нет причинить вред кому бы то ни было. Оставаться здесь дальше бессмысленно.
– Конечно, бессмысленно. Вот, возьми. Офицер извлек из кармана небольшой мешочек с монетами.
– Купишь себе мула вместе с повозкой, быка или еще какое тягловое животное и довезешь твоего друга туда, где он живет. И купи что-нибудь из еды. А то поглядеть не на что – одни кожа да кости!
– Да, месье! Мерси, месье!
– Но он не из Каора, месье, – стал протестовать другой оборванец. – Его дом находится дальше, на севере. Деревня в Шаранте. Конечно, от нас не станут требовать, чтобы мы доставили его туда?
Тарквин насторожился.
– Повтори, что ты сказал. Откуда он?
– Он из... из Шартро-сюр-Шараит, месье.
– О, крест Господень! – Тарквин провел рукой по глазам. – Ты случайно не знаешь его имя?
– Разве это имеет какое-то значение – с нетерпением воскликнул Исмаил.
– Возможно.
Наклонившись в седле, Тарквин взял мальчишку за плечо и слегка встряхнул его.
– Ты знаешь его имя, дружок?
– Да, месье. Это Феликс Карно.
– Почему я не удивляюсь, услышав это? – устало спросил себя Тарквин.
Этот бледный, с кровоточащей раной, находящийся в бессознательном состоянии мальчишечка, лежащий на дороге, не имел ни малейшего сходства с кем-либо из де Бернаров, и, признаться, Тарквин был потрясен, узнав, что это Феликс, кузен Ровены.
– Как поступить с мальчиком, майор? – спросил сержант Стекпул. – Его можно перенести?
– Только недалеко. Даст Бог, к утру нам удастся доставить его в Монтобан.
– На все святая воля Аллаха! – как заклинание произнес Исмаил – Судьба мальчика им предопределена заранее.
– А я надеюсь больше на себя, чем на судьбу, – пробормотал Тарквин и, нетерпеливо похлопав Сиама по боку выехал на продуваемую ветрами дорогу.
Глава 10
– Я решил сам отвезти мальчика в Шарант, – сказал Тарквин Исмаилу поздно вечером.
– Неужели? А в Париже ты будешь останавливаться, чтобы засвидетельствовать свое почтение Наполеону?
– Возможно, я это и сделаю. Он отвернулся, чтобы подложить в костер хворосту.
– Ты говоришь серьезно?
– Серьезнее быть не может.
– Ну, с тобой не соскучишься Ты же знаешь, я готов следовать за тобой в преисподнюю, если потребуется, процедил Исмаил сквозь зубы. – Но это твое решение. Это же не мужское занятие! Конечно, мальчик тяжело болен, но домой ему помогут добраться его товарищи.
– Помогут ли?
– Клянусь Аллахом! Почему именно тебе пришла в голову мысль быть его сопровождающим? Мы ведь не няньки, чтобы опекать всех солдат-недорослей, которых навербовал себе Наполеон! Не забывай, что нас ожидают в штаб-квартире через два дня.
– Тогда я просто задержусь, что, впрочем, не так страшно. Ты же хорошо знаешь, что в штаб-квартире дел у нас будет немного. По-видимому, пройдет несколько недель, прежде чем Форин оффис издаст новые приказы Веллингтона.
– Но мальчишка, – настаивал Исмаил, – Почему ты выбрал именно его из тысяч таких, как он?
Возле рта у Тарквина внезапно образовались жесткие складки.
– Потому, что из всех тысяч, о которых ты говоришь, он единственный, о ком я не могу сказать, что не знаю его.
– Даже так?
Некоторое время Исмаил молчал, облокотившись спиной о выступ скалы, дававшей ему защиту от холодного горного ветра. На небольшой поляне, где они расположились, было тихо, только потрескивали сучья в костре, да трепетало на ветру брезентовое полотнище палатки.
– Карно, – произнес наконец Исмаил. – Не фамилия ли это дяди той девушки, которую ты привез в Сан-Себастьян?
– Да.
– Значит, мальчик – сын этого мужчины?
– Да, и двоюродный брат девушки, о которой ты говоришь.
– Которую тебе было поручено сопровождать?
– Да.
Наступило молчание.
Затем Исмаил заметил мрачно, – Много неприятностей происходит из-за вмешательства в дела женщин. Ты помнишь ту куртизанку с большими черными глазами во дворце Павлинов в Индоре...
– Это было много лет тому назад, – недовольно и мрачно произнес Тарквин.
Оба умолкли. Затем Исмаил поднялся, чтобы размяться, и хрустнул суставами.
– А тебе не кажется, что было бы разумнее подождать, пока мальчишка чуть окрепнет? Не задержаться ли нам здесь еще на несколько дней?
– Нам?
Исмаил ухмыльнулся.
– Не смотри так, брат! Ты же наверняка знаешь, что я не оставлю тебя одного. Я ведь всегда делил с тобой любые тяготы.
– Этого у тебя не отнимешь, – согласился Тарквин с легкой усмешкой.
– Но мальчик может умереть.
– Не думаю. Его мать была из рода де Бернаров, и я тебя заверяю, что это крепкое племя!
Тем не менее потребовалось еще три дня, чтобы лихорадка пошла на убыль. Лейтенант Карстерс признал, что состояние здоровья мальчика несколько улучшилось и ему можно осторожно двигаться. Но все равно было видно, что болезнь не отступила и что ему противопоказана долгая дорога в Шаранту с ее неизбежными тяготами. Поэтому Тарквин повез Феликса в Монтобан, где пожилой доктор с седой бородкой, имевший опыт лечения ран, внимательно осмотрел мальчика и покачал головой.
– Руку придется, конечно, удалить. Рана загноилась, и инфекция скоро перейдет на всю конечность.
– Нет, – резко прервал его Тарквин, – вы не тронете его руку.
Он вспомнил пустой рукав Симона де Бернара и выражение боли на лице Ровены, когда она увидела это. Доктор пожал плечами.
– Если руку не ампутировать, он умрет. А если я попытаюсь спасти ее, он все равно умрет. Взгляните на него, мосье. В настоящий момент не вижу никаких других средств помочь ему, как только отнять руку.
Тарквин посмотрел на изможденное лицо и длинные, неправдоподобно тонкие руки, на серый цвет кожи, сильно контрастировавший с белизной простынь, которые жена доктора по настоянию Тарквина расстелила на столе, где доктор осматривал мальчика. Исмаил, который стоял позади него, прислонившись к стене, молчал. Он не был новичком в таких делах. Смерть, голод, болезни были обычными спутниками солдата.
– Заберите его домой, мосье, – посоветовал доктор. – Я думаю, что в любом случае мать предпочтет, чтобы ее сын – в каком бы состоянии он ни был – возвратился в родной дом. Возможно, мальчику повезет и ему как-то можно будет помочь.
И тогда Тарквин и Исмаил вместе с юным Феликсом Карно отправились в дорогу, чтобы наконец добраться до Шартро. Поскольку дорога предстояла длинная, то ехали они только тогда, когда Феликс, по их наблюдениям, чувствовал себя относительно хорошо, и останавливались, когда у него усиливались приступы лихорадки. Ел он очень мало и, казалось, едва сознавал, кто находится рядом с ним. Иногда его мысли совершенно путались, и он начинал в страхе кричать: тогда Тарквин и Исмаил напоминали ему, что они везут его в Шартро. Тогда он постепенно успокаивался, а затем засыпал. Его рана продолжала гноиться, и Исмаил часто менял пропитанные кровью и гноем бинты, почти каждый час. Эта работа была неприятной, и Тарквин заметил, что патан уже не мурлыкал себе под нос слова на мотив известной народной песни.
Медленно, с натужным скрипом двигалась телега по песчаным, заросшим вереском проселочным дорогам Аквитании, мимо бесконечных сосновых лесов, заросших папоротником. Деревни встречались редко, и каждый вечер Тарквин брал у Исмаила мушкет и отъезжал подальше, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь для пропитания. Иногда им удавалось купить скудный запас продуктов на какой-либо удаленной ферме, иногда кто-либо из добродушных фермеров разрешал им переночевать в своем сарайчике, а утром вручал им буханку хлеба или круг жирного, маслянистого сыра.