Милли насторожилась:
— А что такое? Дэвид что-то натворил?
— Натворил. Сбежал с занятий в самом начале семестра.
— Но почему? Что с ним случилось?
Барбара вздохнула:
— Насмешек не выдержал.
Милли догадалась:
— Над ним смеялись из-за его полноты?
— Верно. Здесь-то все его знают с детства и уже перестали замечать, какой он. А в Йеле какие-то типы принялись его дразнить. И к ним присоединилась девушка, которая понравилась Дэвиду. Он, наверное, рассчитывал завоевать ее сердце, она просто-напросто посмеялась над ним. Может, только за компанию с другими, из глупой солидарности, но это все равно ранило его в самое сердце.
— Бедный Дэвид, — с непритворной жалостью протянула Милли. И вдруг сообразила: — А я, пожалуй, знаю, как ему помочь. Давайте я съезжу с ним в Йель, и пусть все там примут меня за его подружку. И га девица еще будет кусать себе локти, вот увидите!
Лицо Барбары просветлело:
— Ты действительно это сделаешь? Ох, Милли! Не знаю, как и благодарить тебя! Это и в самом деле придало бы мальчику уверенности в себе.
«А он и в самом деле мальчик? — подумала Милли с опасным любопытством. — Это можно проверить…»
— Тогда нужно ехать прямо сейчас, — озабоченно проговорила Барбара. — Пока Дэвида не отчислили за пропуски. А плакат ты можешь нарисовать и потом.
Милли пообещала:
— Я займусь им вечером, когда вернусь.
«А вашим сыном я займусь прямо сейчас!»
Свернув трубочкой лист бумаги и прихватив краски и фломастеры, Милли отправилась домой. Утренний город приветствовал ее шелестом листвы, омытой недавним дождем, и радостным щебетом птиц. А впереди ожидало небольшое любовное приключение, которое, конечно, никак не могло сказаться на ее отношении к Майклу Кэррингу. Хотя Милли-то как раз хотелось, чтобы нашелся кто-нибудь, способный заставить ее забыть о Майкле раз и навсегда. Но вряд ли этим человеком мог стать Дэвид. Милый, толстый Дэвид.
Милли уже знала, что именно непременно случится перед тем, как они вместе отправятся в его университет. Она успела заметить, что все привидевшееся ей во сне непременно реализуется на самом деле. А значит, ей суждено испытать с Дэвидом удовольствие. Ну что ж, это даже интересно, ведь у нее никогда не было таких крупных мужчин. Кто-то говорил ей, что они, как правило, слабоваты в постели, но Милли не верила на слово. Ее тело могло возбудить и мертвого.
Когда она явилась домой, Дэвид был близок к этому состоянию — он спал. На цыпочках подобравшись к его постели, Милли некоторое время постояла рядом, разглядывая его. Пухлые щеки его разъехались во сне, рот приоткрылся, но в целом его вид не вызвал в ней отвращения.
Не дожидаясь, когда Дэвид проснется сам, она встала коленом на край постели, перекинула через него ногу, и села на обмякший пенис. Дэвид вздрогнул и открыл глаза. Затем часто заморгал, силясь понять, что же происходит. Улыбнувшись ему, Милли легла на его мягкий живот, и отметила, что будто погрузилась в перину. Это было приятное ощущение, но оно не возбуждало.
Однако Милли твердо решила довести начатое до конца, тем более Дэвид уже совсем проснулся. Она быстро стянула топик и шорты с трусиками, и снова легко вспрыгнула на Дэвида, села ему на ноги. Потом подвинулась чуть выше и задохнулась от блаженства— так глубоко он вошел. Она благодарно сжала его, и начала двигаться в знакомом ритме любви. Самый древний танец.
То, как смешно колыхался его большой живот, совершенно не смущало ее. Ей даже понравилось мять его руками, как тесто, прижиматься к нему всем телом. Потом Дэвид легко приподнял ее и положил на спину на нагретую им постель, а сам навалился сверху. Его большое тело накрыло ее, практически поглотило, но в этом не было ничего страшного. Это лаже возбудило Милли больше обычного. Она рычала и стонала в голос, кусая его пухлое плечо. И Дэвид с попал с ней вместе.
Когда он упал на постель рядом с Милли, она ласково погладила ее мокрые волосы. На его раскрасневшемся лице тоже были капельки пота, и Милли легкими прикосновениями отерла их. Он застенчиво поцеловал ее шею.
— Спасибо. Тебе было не очень противно?
Она возмутилась:
— Глупый! Мне было так хорошо, ты даже не представляешь.
— Представляю. Мне ведь тоже было хорошо. Но почему гы вдруг…
— Ты приснился мне, — призналась Милли. — И я подумала, что было бы неплохо осуществить все это в действительности.
— Замечательная идея! Это ведь… Ты уже поняла, наверное…
— Это было у тебя впервые?
— А это очень заметно?
Она улыбнулась: