Эти годы совсем не изменили его, если не считать седины, появившейся у висков. Он по-прежнему оставался высок и темноволос, таким, каким она запомнила его, и глаза его были все того же чистого серого цвета, и как будто даже загар на лице был в точности таким же, как тогда, несколько лет назад.
— Пройдемте ко мне в кабинет, прошу вас. — Тон его был столь холоден, что Лесли уже было подумала, а не узнал ли он ее. Но ничем не обнаруживая подобного знакомства, он проводил ее в другую комнату, оказавшуюся больше первой.
— Присаживайтесь, — сказал он, указывая на стул, стоявший у него перед столом.
Лесли покорно села и смотрела на то, как он принялся перебирать стопку писем, и наконец вытащил из него листки, которые она немедленно узнала — это было ее письмо. Редвуд быстро перебрал странички, а затем недовольно бросил их к себе на стол.
— На что вы рассчитывали, решив заполучить это место обманным путем?
— Я вас не понимаю.
— Жаль, а мне казалось, что я достаточно ясно выразился. Почему вы с самого начала скрыли от меня то, что вы женщина? Райе очень хорошо знал о том, что я подыскивал на эту должность врача-мужчину.
— Но я ничего не скрывала… вы должны были узнать об этом.
— Каким образом? — он снова взял в руки ее письмо. — Не будете ли вы столь любезны и не подскажете ли мне, откуда по-вашему я это должен был узнать? Вы ни слова не упомянули об этом.
— А мое имя. Я подписала письмо своим полным именем.
— И с каких же это пор Лесли стало женским именем?
— А вы не поленитесь, обратитесь в "Сомерсет Хауз", и там обязательно удовлетворят ваше любопытство!
— А вот грубить незачем.
— Это уж точно!
Редвуд слегка покраснел.
— Прошу прощения. Просто для меня это оказалось такой неожиданность. Мне никогда и в голову прийти не могло, что вы окажетесь женщиной.
— Боюсь, что я не в силах изменить свой пол.
— Но зато мне вполне под силу найти себе другого врача на этом место.
Услышав об этом, Лесли даже слегка подалась вперед.
— Но вы не можете просто так взять и отправить меня обратно — я ведь только что приехала!
— Весьма сожалею. Я возмещу вам расходы на дорогу, и вы сможете уехать уже завтра.
— Но мне некуда ехать. У меня больше нет работы.
— Я выплачу вам зарплату за три месяца.
— Но вы не можете уволить меня просто так, не имея на это причины. Я буду жаловаться в Б.М.А[9].
— Их юрисдикция не распространяется на эту клинику.
Лесли от досады закусила губу и тут же постаралась хоть как-то исправить положение.
— А как же мой племянник? Для него очень важно остаться в Швейцарии.
В какой-то момент у него был действительно расстроенный вид.
— Я очень сожалею, что так вышло, но как я уже сказал вам раньше, ошибка произошла не по моей вине.
Осознав всю бесплодность дальнейшего разговора, Лесли поднялась.
— Тогда, если вы покажете мне, где находится моя комната…
— Разумеется.
Они снова вышли в коридор. Там Редвуд подошел к секретарскому столу и что-то сказал сидевшей за ним медсестре, а затем, мельком взглянув на маленького мальчика, сидевшего на стуле в углу, удалился.
При виде племянника, у Лесли сжалось сердце. Он сидел на стуле, не доставая ногами до пола, сонно моргал глазами и казался таким маленьким и беззащитным.
— Тетя, а можно я сейчас лягу спать?
— Конечно, дорогой. — У Лесли не хватило духу добавить к этому еще что-нибудь, и она просто крепко сжимала его руку в своей, пока они шли за медсестрой, направляясь к лифту. Лифт остановился на последнем этаже, и тогда все они вышли и прошли из конца в конец другого длиннющего коридора, где и находились квартиры для врачей.
— В конце коридора на каждом этаже расположено жилые комнаты для медицинского персонала, — объяснила девушка.
— А сколько здесь всего работает врачей?
— Кроме герр Редвуда, еще двое. Один из них англичанин, но до этого он некоторое время проработал в Цюрихе. А квартира еще одного нашего врача находится на другом этаже. В дальнем конце здания — днем вы сможете увидеть это из своего окна — живут медсестры, а еще дальше находятся лаборатория и кухня.
— Такое большое хозяйство.
— Настоящая больница в миниатюре, — с гордостью сказала девушка. Первое время вы еще станете путаться в коридорах, но потом быстро привыкнете.
Лесли не стала разубеждать ее, что это будет именно так, и теперь она с кроткой улыбкой обозревала квартиру, в которую они только что вошли. В гостиной стояли два кресла, широкий диван и стол с откидной крышкой, и еще спальня с двумя кроватями и яркой расцветки коврами на натертом до блеска полу. Все это выглядело очень уютно, совсем по-домашнему.
— Фройляйн доктор, может быть мне прислать вам кого-нибудь, кто помог бы вам распаковать вещи?
— Нет, спасибо.
Пройдя в гостиную, медсестра отодвинула в сторону небольшую ширму, за которой стояла небольшая газовая плитка, а также были разложены ножи и расставлена фарфоровая посуда.
— Это на тот случай, что может быть вам как-нибудь захочется перекусить, — объяснила она, — а так, еду нам всем приносят из кухни. Когда у вас появится время пройтись по магазинам, вы сможете варить здесь себе свой собственный кофе или шоколад. А сегодня я скажу, чтобы вам это все принесли сюда.
— Большое вам спасибо. Я сейчас же выкупаю Бобби и уложу его спать.
Лесли быстро подготовила племянника ко сну, а потом, уставшая и разочарованная, она сама приняла горячую ванну, после которой, переодевшись в домашний халат с цветочных рисунком, расположилась перед электрическим камином в гостиной. Ровно в семь часов принесли ужин, и она тут же потянулась к кофе.
Раздумья Лесли были неожиданно прерваны раздавшимся из спальни детским плачем, и бросившись туда она увидела, что Бобби, тяжело дыша, лежал в своей кровати, а его светлые волосы и рубашка пижамы были мокрыми от пота. Торопливо порывшись в чемодане, она достала новую рубашку и принялась переодевать мальчика, который непонимающе глядя на нее, бормотал что-то о путешествии.
— Не надо, ничего больше не говори, — увещевала его Лесли. — Уже очень поздно.
Бобби замолчал, но когда она повернулась, чтобы уйти, он сел в своей кровати.
— Не уходи, тетя. У меня спинка болит.
Лесли тут же оказалась рядом.
— Где, дорогой?
— Везде.
— Все время?
— Когда я дышу. — Он испуганно глядел на нее широко распахнутыми глазами. — Я заболел?
— Ты простудился. Я сейчас спущусь вниз и принесу тебе лекарств.
Она вышла в гостиную, и сняв трубку телефона местной связи, попросила секретаря, где можно взять антибиотики.
— У моего племянника поднялась температура, и мне хотелось бы дать ему лекарство.
— Я немедленно свяжусь с нашей аптекой.
Опустив трубку обратно на рычаг, Лесли вернулась в спальню.
Медленно тянулись минуты, а Бобби дышал все тяжелее. Румянец у него на щеках стал неестественно густым. Иногда ребенок начинал стонать, и тогда Лесли начинала успокаивать его, подумывая о том, а не стоит ли ей самой спуститься вниз, в аптеку при клинике.
Внезапно раздался стук в дверь, и она поспешила открыть. На пороге стоял сам Филип Редвуд.
— Мне сообщили, что ваш племянник заболел, — тихо сказал он, — вот я и подумал, что будет лучше, если я сам зайду к вам.
— Вам вовсе незачем беспокоиться. Я и сама смогу позаботиться о нем.
— Я в этом не сомневаюсь. Но в то же время он находится на территории вверенной мне клиники, а значит я тоже в какой-то мере несу ответственность за него. — С этими словами он прошел мимо Лесли и склонился над кроватью.
Почувствовав прикосновение сильных рук, Бобби пошевелился.