— Объявлено чрезвычайное положение, — пояснил Харгрейв. — Если начнется стрельба, магазины закроют.
Я не могу отлучаться, потому что ко мне должен зайти чиновник из министерства внутренних дел — первого числа каждого месяца он получает от меня бутылку виски. Надо забрать почту, и я хочу, чтобы Лиз зашла в банк. Не забудьте купить чай, если сможете.
Хоуэлу показалось, что Харгрейв был в состоянии радостного возбуждения.
— Может быть, вам удастся увидеть танки и уличную перестрелку. Если начнутся волнения, лучшего наблюдательного пункта, чем церковная колокольня, не найти.
Харгрейв, казалось, хотел угостить Хоуэла зрелищем надвигающихся событий, словно местным деликатесом: он относился к ним так же, как человек, путешествующий по сельской Англии, относится к моррисдаис[13], — как к спектаклю, который невозможно пропустить.
— Я мог бы одолжить у Уильямса автомобиль. Не тот, что с номерами армейской контрразведки, — его он никому не имеет права передавать. Я имею в виду седан. Вы бы меньше времени потеряли на пикетах. По сейчас мне не хочется это делать. Со вчерашнего вечера в наших отношениях наметилось некоторое охлаждение. Должно быть, мой всегдашний такт мне изменил. Уильямс — близкий друг генерала.
Опасения Харгрейва в отношении пикетов оправдались — им приходилось подолгу ждать, пока солдаты тщательно обыскивали стоявшие впереди машины, Лиз была в отличном настроении. Она болтала без умолку.
— Когда закрываются магазины? — спросил Хоуэл.
— В час дня.
— Мы не успеем.
— У нас целый день впереди, — сказала она. — В четыре тридцать они снова откроются. На самом деле нам надо зайти в банк н на почту. Магазины лишь предлог, чтобы выбраться.
— Я вас не понимаю.
— Не понимаете, почему я стремлюсь вырваться из Дос-Сантоса при малейшей возможности? Поживете у нас подольше, тогда поймете. Мы здесь сидим взаперти. Жители Дос-Сантоса во время беспорядков устраивали набеги на другие окрестные деревни, поэтому нас не жалуют. К иностранцам это тоже относится.
В Милагросе есть танцплощадка. Там бывает весело, но из нашей деревни туда никто не ходит.
— Я не понимаю, почему вы не хотите переехать в другое место, — сказал Хоуэл, — вас здесь, кажется, ничто не держит.
— Сейчас мне переезжать не с руки. Я уеду, когда смогу. Жизнь в Дос-Сантосе не усыпана розами, но я не уверена, что в другом месте будет легче. Я стараюсь как можно больше передвигаться. Придумываю покупки. Путешествую по стране на автобусах. Гомер Кинг возит меня на машине.
— Кто такой Гомер Кинг?
— Помощник Грааля Уильямса. Он коллекционирует бабочек. Я часто езжу с ним.
Они остановились у второго пикета. Солдат с обезьяньим лицом, вооруженный автоматом, махнул им рукой — проезжайте, мол. Впереди, в миле от пикета, вытянулась вдоль обочины вереница остановленных машин. Он разогнал «пару лошадей» — их старенький ситроен, а затем начал тормозить.
— Седрик тоже умирает со скуки. Он ходит к проституткам. Не подумайте, что я выдаю его секрет. Мы свободно разговариваем на эту тему. Седрик говорит, женщины помогают ему скоротать время. К желанию это не имеет никакого отношения. Он утверждает, что колумбийские проститутки — самые квалифицированные в мире. Любой таксист сведет вас с ними. У них установлен тариф в зависимости от возраста и цвета кожи.
Черную девушку лет под тридцать вы получите за один доллар плюс оплата такси, а белая четырнадцатилетняя девочка стоит целое состояние. Некоторые из тех, что постарше, — замужние женщины, которые хотят немного подработать на стороне. Они все воспитанны и даже чопорны. Седрик шокировал одну из них, показав ей иллюстрированную Кама Сутру[14].
Потребовала, чтобы ее немедленно отвезли домой… Ну вот, снова остановка.
Солдат — он вполне мог сойти за близнеца того, мимо которого они уже проехали, — жестом приказал им встать в хвост колонны; латеритная пыль, сквозь щели проникая в салон машины, оседала золотистым налетом на их лицах.
— Мы абсолютно откровенно говорим о том, что делаем и чувствуем, — продолжала Лиз. — Ронни Смолдон проявлял большой интерес к самопознанию и к мистической общности. Седрик, разумеется, тоже. Со Смолдоном мы, бывало, часами сидели и улавливали волны, исходящие от нас. Это, мне кажется, как-то на него подействовало.
Видневшийся впереди за равниной Лос-Ремедиос, окруженный предместьями, казался красноватым миражом. Несколько техников подводили электроэнергию к батарее прожекторов, установленных на грузовике, в отдалении выла пила — валили лес. Офицер с моложавым лицом, явно привыкший потакать своим желаниям, подошел проверить паспорта и документы на машину. Он был в белых хлопчатобумажных перчатках.