— Думаешь сейчас «что я сделал?», раскаиваешься? горюешь? — будто прочитав мысли Вожака, спросил Коротышка. — Ну-ну, кайся, кайся… А ведь мы могли просто зайти в столовую и перестрелять всех лишних, оставить только того, кто нам бы приглянулся во сне…
— Почему же не перестреляли? — спросил Вожак. — Интересно было посмотреть, как мучается человек с выбором? обрекая других…
— Не очень-то ты и мучился, — деловито отозвался Высокий, подтянул на удивление чистые перчатки и добавил: — Пора…
Вожак вздрогнул и вскинул голову — за окном просветлело, как будто за час их разговора промелькнули восемь часов темного времени суток.
— Как такое могло быть? — тихо, будто бы сам себя, спросил Вожак.
Высокий демонстративно пожал плечами:
— Край Света… Тут всякое бывает, не предугадаешь.
…Люди вставали трудно, медленно и неохотно, молча терли заплывшие за ночь гноем глаза, тихонько выскальзывали один за другим в соседнюю комнатку, когда-то бывшую туалетом, с сохранившимся, целым унитазом. Вот только сейчас ни воды, ни света в ней не было, потому двери за собой не закрывали.
Так же привычно собирали свои нехитрые пожитки, не обращая внимания на друг на друга, без вопросов выходили на улицу…
— Саня, Зоя, останьтесь здесь, — распорядился Вожак, выходя следом за своими, или теперь уже вовсе не своими, людьми.
«Что-то надо бы им сказать, — подумал Вожак, глядя, как народец сбивается в некое подобие колонны за разрушенной оградой домика. — Ведь прощаемся навсегда… или — не надо?»
Вожака не мучила совесть, он не испытывал жалости или привязанности к уходящим за Край Света людям, но вот неизвестность, которую сулили изменения в собственной судьбе, с каждой секундой волновала его все сильнее и сильнее.
— Ладно, — вполголоса сказал Вожак, глядя на построившуюся, наконец-то, колонну. — Двигайтесь вперед, за поселком возьмете чуть вправо, ну, вон туда, к холмам…
Никто ему не ответил, да он и не ждал ответа, молча люди зашагали по давно заросшей бурьяном дорожке, ведущей их… Может быть, они рассчитывали, что возле холмов их уже будет ждать Вожак с вездеходом? Может быть, им было просто всё равно? Кто это поймет?
Он тупо смотрел, как неровно колышутся горбатые от вещмешков и котомок спины, укрытые плащами химзащиты; люди уходили туда, где среди ночи играли невероятными сполохами зарницы, туда, где, по словам нежданных гостей, не было ни смерти, ни жизни…
…Одновременно с вернувшимся с улицы Вожаком в столовую вошли Высокий и Коротышка. Сейчас, при дневном свете, оба утратили некий налет демоничности и потусторонности, так резко выраженный в обоих ночью, при свете живого пламени камина. Длиннополое пальто и шляпа Высокого оказались изрядно потертыми и заляпанными грязью и машинным маслом, а такая стильная курточка Коротышки и вовсе была женского фасона. Но вот лица не изменились. Всё та же смуглая мрачность и серьезность на лице Высокого, легкий румянец и веселое выражение у его напарника.
Зоя и Саня, сидевшие после ухода всей группы в дальнем уголочке на брошенном на пол защитном плаще, приподнялись, с удивленной настороженностью рассматривая гостей и особенно их оружие.
— Ну, что ж, ребятишки… Лягушка-царевна и Иван-дурак… — задумчиво сказал Высокий. — Пора бы и собираться в путь-дорогу, вот только кем у нас вожачок будет? Не Серым же Волком его назначать?
Вслушиваясь в удивительные, незнакомые слова загадочного пришельца, Зоя и Саня растерянно молчали. Еще большую растерянность вызывало в них безмолвное присутствие Вожака. Он так и не объяснил ребятам, зачем они остались в доме, куда ушли остальные. А спокойно выслушивая слова Высокого, Вожак, вроде бы, соглашался с ними…
— Куда ж ему в Серые Волки? — с охотой поддержал беседу Коротышка. — Тот Ивану-дураку служил, а этот вряд ли кому служить будет… Привык, понимаешь, к лидерству.
— Вожак, лидер, фюрер, — задумчиво произнес Высокий, будто пробуя на вкус эти слова. — Всё не то… а может, мы тебя просто по имени звать будем, а, Егор?
Вожак заметно вздрогнул. Он давно уже забыл свое настоящее имя, данное при рождении. «Откуда же они-то…», — мелькнула в голове мысль и исчезла, оставляя после себя гулкую пустоту.
— Ну, ладно, пусть будет Егор, — согласился Коротышка и повернулся к парочке, по-прежнему помалкивающей в углу: — Ну, а теперь, пойдем-ка со мной, пособишь…
И он пальцем поманил Саню в соседнюю, маленькую комнатушку, какую-то подсобку при столовой, заставленную непонятной мебелью, заваленную пустыми коробками из-под продуктов.