Покончив с Мясником, жестянщик не отпустил спуск плазмомета, а продолжал остервенело плавить хозяйский «Мустанг». Он не обращал внимания ни на обжигающий жар плазменного потока, ни на разлетающиеся во все стороны электрические молнии и капли расплавленного металла, ни на вой испаряющегося, даже не успевающего вспыхнуть топлива, ни на истошные человеческие вопли. Ни на что! В этот миг Сергей Корн превратился в безжалостную машину смерти, которая не остановится, пока до конца не выполнит свою страшную работу.
Такое затмение с молодым охотником приключилось впервые. Да, ему и раньше пару раз доводилось убивать. Только делал он это защищаясь, с отчаяния, страха и полной безвыходности ситуации. Так первым оказался совершенно обезумевший наркоман, который бросился на охотника с ножом. Второй раз он принес смерть тем, кто сидел в том проклятущем «Бронехаммере». Однако в обоих случаях юноша не желал гибели этих людей. Просто так вышло, так распорядилась подлая сука-судьба.
Да, все так и было раньше. Было, а вот сейчас… Сейчас дело обстояло совершенно иначе. Сейчас Корн хотел убивать. Дико, безумно хотел! И не просто убивать, он неистово желал выжечь всю это заразу дотла, до корня, чтобы и духу, и памяти не осталось.
Термореле громко щелкнуло и оружие отключилось в аварийном режиме. Извивающийся плазменный жгут исчез. Жестянщик словно не поверил этому, а потому продолжал побелевшими от напряга пальцами все вжимать и вжимать спусковой крючок. Напрасно старался. «Хантер-3» был рассчитан на стрельбу короткими импульсами по две-пять секунд, а Сергей не отпускал спуск почти пятнадцать. Втрое дольше. Какой же плазмомет такое выдержит? Наконец до молодого охотника все это дошло, и он опустил дымящуюся пушку.
Вдруг стало совершенно тихо. Только тоскливо подвывал ветер, да остывая потрескивала куча искореженного оплавленного металла, в которой теперь лишь смутно угадывались очертания некогда стремительного спорткара. Пахло гарью, перекаленным металлом и напитавшим воздух электричеством.
— Ну, ты дал-л… — первые слова произнес вовсе не охотник.
— Собакам собачья смерть, — Сергей бросил на землю вышедший из строя «Хантер-3» и рукавом вытер покрытое испариной лицо.
— Никогда не видела, чтобы вот так… сжечь заживо… — подавленно прошептала девушка.
— Плазмомет как раз для этой цели и придумали. Чайник на нем не вскипятишь.
— Жуть какая!
— Жуть начнется, когда сюда нагрянет новая бригада Ахмеда, — Сергей прищурился и поглядел вдаль, как раз в ту сторону, откуда и появился автомобиль хозяев.
— Да… Конечно… Я понимаю… — блондинка сразу заерзала. — Будь другом, подай пистолет.
— Пистолет? — охотник перевел взгляд на отлетевший к краю капота ЛП-17 и с раздражением отмахнулся: — Да погоди ты с пистолетом!
Жестянщик поморщился, потряс головой, проморгался. Адреналин в крови потихоньку перегорал, радужные пятна перед глазами стали блекнуть. Горячка боя отпускала, возвращая нормальное течение мыслей, воскрешая память. Вот, кстати, о памяти! Сергей вспомнил, что аккурат перед началом побоища, когда он сдирал куртку с убитого бандита, в голове мелькнула какая-то мысль. Да, точно, была мысль или лучше сказать идея.
Корн повернулся и поглядел на съежившуюся на капоте девушку:
— Скажи, от тех двоих, что мы с тобой первыми уделали, вроде самогонкой штырит. Я ничего не путаю?
— Не путаешь, — проститутка кивнула. — Прихватили они с собой пару бутылок. Как же без этого?
— Тогда пойду, погляжу, — буркнул Сергей и на негнущихся ногах поплелся к кабине.
Девушка не стала провожать его взглядом, а обреченно уронила голову на холодное железо. Для нее еще ничего не закончилось. Впереди ждало страшное испытание, при одной мысли о котором бедолагу начинала бить крупная дрожь. И сейчас она уже была вовсе не уверенна, что сможет сделать ЭТО.
— Вот нашел… — Корн вернулся и поставил на капот внедорожника откупоренную литровку с мутной белесой жидкостью.
— Угу… Спасибо. Надеюсь, это мне поможет, — пленница потянулась к бутылке.
Сергей не стал ее отговаривать и с любопытством наблюдал, как его новая знакомая прикладывается к выпивке. Она сделала один небольшой глоток, вздрогнула, скривилась, вдохнула воздуха и глотнула еще раз. На большее ее не хватило.
— Терпеть не могу эту дрянь, — девушка не отодвинула бутылку, а лишь уставилась на нее с отвращением, будто на дохлую крысу. — А сколько надо выпить, чтобы не чувствовать боли?