Ан, нет! Голодной ночью
Здесь рыщет волк, все слышит рысь.
А ты!? И без ружья да худосочный.
Иль, так, уж, надоела жисть?
Я наблюдал, как Бородатый
Снял потихоньку свой тулуп,
Снял шапку, валенки, портянки,
Поставил чайник на плиту.
– Что ж, ты, таращишься?
Чай будешь?
Глянь, Белую мне испужал!
Сынок, мож, ты покуришь? -
Сказал старик и замолчал.
Я вдруг подумал, что, наверно,
Я выгляжу совсем прескверно.
И правда, в темное окно
Глядел не я, а полотно
Белешенькое, словно снег…
Я взял, уж, было самокрутку –
Таких не видел целый век.
Но как дрожали мои руки!
Старик помог мне прикурить
Ну и горчила же цигарка!
Газетный вкус не перебить.
– Ну что, сынок. Вот и заварка!
Как раз поспела. Будем пить.
Ты ноги-то, давай, спущай.
Нарежу чёй-нито перекусить,
Налью по кружкам добрый чай.
У дяди Васи хорошо.
– Все «Огонёк» меня зовут.
Я тута егерь, если шо.
А ты, наверно, баламут.
Проговорили до зари.
В лесу не сразу солнце всходит.
– Сынок, ты душу не мори.
Ложись, сосни. Всё, ведь, проходит.
Часть 6
Недели две у деда лихо
Прошли так быстро – пара дней.
Здесь было славно. Тихо-тихо.
И не было тиши больней.
Мне все казалось, воздух плотный,
Что можно взять в кулак и сжать.
Он так давил на перепонки.
Непросто было здесь дышать.
С женой давно я не общаюсь.
Живем, как будто бы враги.
Она молчит, а я играю,
Что я слепой, вокруг не зги.
И год назад, мы так играя,
С моей Надеждой разошлись:
«Ты здесь живи, а я к мамуле.
И, да… за мною не плетись».
С ружьем дед уходил в обход,
А я лежал, не мог заснуть.
Все думал – это ли не выход -
Найти дом детства, отдохнуть.
Тот дом… лет десять, как деревни нет,
Где детства дни прошли мои.
Но крепче его точно нет.
Кто видел, говорят, стоит.
Мечта о жизни Робинзона
Пленяла так до темноты.
В тот день вернулся дед с вороной:
– Ох, дура же она, как ты.
Все лезет не туда, все смотрит,
Как будто смерти ищет ход.
Не ведает она, что, может,
Гнездо и есть ее исход.
Дед уговаривал остаться,
Но я ушел.
Меня манит.
Пьянящий аромат ворвался.
В душе моей повис магнит.
Часть 7
Дед показал мне направленье.
– До той деревни двадцать верст.
В надежде я на Провиденье
Пошел вперед средь диких мест.
По занесенному асфальту
Я брел, казалось, сотню лет
И хоть бы кто-то появился,
Все люди вымерли? Их нет.
За поворотом я увидел
Конец дороги и пути.
Ну вот, родимая, добрался.
Нашел тебя, как не крути.
Моя деревня. Милый Дол мой.
Зачем же я тебя искал?
Ведь, знаю, как все это глупо.
Тем более, чудь не пропал.
Но то ли это в подсознании,
Иль где еще… Не отгадать.
Как будто бы предначертание
Найти тебя. И старше стать?
Да. Не секрет. Мы слишком дети.
Вопросы жизни так скучны.
И кроха мудрости, поверьте,
Нужнее воздуха, воды.
Дымок. Кто-то, должно быть,
В деревне все-таки да жил.
Я шел неспешно, медлил, может.
Как много чувств я пережил.
Здесь все как прежде:
Вдоль улицы десять домов.
Вот только…
Разруха сожрала надежду
На электричество, на кров.
ГОЭЛРО
До здешних мест так не дошла.
И люди, жившие надеждой,
Расстались с прошлым навсегда.
В тропу дорога вмиг скатилась
По центру старой колеи.
Машина редко заходила
Сюда. Да нужно было ли?
По краю улицы, у магазина
Стоит красавцем родной дом.
Стоит. Свет бьет из мезонина.
Дом самый крепкий… Вот облом!
И из него дымок чудесный
Стелился нежно по снежку.
И кто-то грелся там у печки.
А я тут мерзну на ветру.
Эх! Ты, судьба, злодейка!
Скажи, ты шутишь надо мной?
В разбитом доме-то, поди-ка,
Ни окон, ни печи живой.
– Ну и куда теперь деваться?
Сказал я вслух, как прогремел.
– Всегда ты можешь постучаться.
Вдруг чей-то голос мне пропел.
Я оробел. Близкий до боли.
Мне голос этот словно…
Я обернулся. В лунном поле
Стоит она. Как это больно.
Часть 8
– Чаю?
Раз третий слышал издали.
Мне кажется, все исчезает.
И почему душа болит?
Сидел я в креслице у печки.
Стояли рядом пироги.
В руках был чай. Он жег мне руки.
Но разум мой парил в дали.
«Ты рядом», – думал непрестанно.
Не шутка ли. Судьба мудрит.