Из центрального здания, вход в которое охранялся вооруженными морскими пехотинцами, вышел адмирал Джардин:
— Приветствую вас в лагере Пенделтон. Надеюсь, вам будет здесь хорошо. Мы подготовили для вас центральный корпус. По-моему, у нас есть все, что вам может понадобиться.
Люис Диксон кивнул:
— Спасибо, адмирал.
В это время к приехавшим вышел Виктор Хаслейн в сопровождении четырех мужчин в штатском, которых он к удивлению шимпанзе им не представил.
Когда обезьяны вылезли из лимузина, штатские пристроились за ними.
— Благодарю вас, адмирал, — сказал Хаслейн. — Позвольте мне увести ваших гостей.
Джардин кивнул.
— Да. Но не забывайте, что вы на территории лагеря военно-морских сил, доктор Хаслейн.
— Не беспокойтесь, адмирал. Мы позаботимся о наших гостях. И, конечно же, мы берем на себя полную ответственность…
— М-да, — буркнул адмирал Джардин. Он посмотрел на Люиса и Стефани, затем вновь перевел взгляд на Хаслейна, но ничего не сказал.
Обезьянам были даны целые сутки на то, чтобы обжиться на новом месте.
Люису и Стефани, так же как и шимпанзе, были предоставлены отдельные комнаты и все удобства, кроме одного — без разрешения доктора Хаслейна они не могли покинуть здание. Правда, Хаслейн утверждал, что это мера временная и скоро Люис и Стефани получат пропуска.
В один из дней Хаслейн представил им новых сотрудников — Генри Амалфи и Лари Бэйтс из агентства национальной безопасности и приказал привести обезьян.
В помещении, куда их привели, Зира с любопытством уставилась на стоящее вдоль стены медицинское оборудование, но даже профессиональный интерес к нему не смог заглушить страх, обрушившийся на нее, едва она переступила порог этой комнаты.
Обезьяны, взявшись за руки, подошли к длинному столу, за которым сидели Хаслейн, Амалфи и Бэйтс. Зире и Корнелиусу велели сесть в кресла, напоминавшие своим видом зубоврачебные. Больше сидячих мест не было, и охранники предложили Люису и Стефани выйти.
— Одну минуту! — запротестовал Люис. — Я имею право здесь находиться.
— Нет, сэр, — ответил Хаслейн. — Я представляю здесь комиссию, в которую и вы входите, а в ваших медицинских услугах мы в данный момент не нуждаемся. Извините, но вам придется покинуть помещение.
Люис понял, что сопротивление бесполезно.
Уходя, он спиной чувствовал полный ужаса взгляд Зиры. Она смотрела ему вслед и после того, как дверь захлопнулась.
Глава 15
— Успокойтесь, прошу вас, — сказал Хаслейн. — Мы не причиним вам вреда. Мы только хотим выяснить правду.
Корнелиус и Зира подавленно молчали, наконец, Корнелиус сказал:
— Если вы не желаете нам зла, то почему вы убрали из комнаты доктора Диксона? Вы стыдитесь того, что собираетесь сделать?
— Это не разговор, — отрезал Амалфи. — Слушайте, чем раньше мы начнем, тем раньше отправимся по домам. Мне все это не нравится, так же как и вам. Просто мы исполняем свою работу.
— Да ладно тебе, кому ты пытаешься объяснить, это же — обезьяны, — раздраженно перебил его Бэйтс.
— Лари, ты должен вести себя прилично, — сказал Амалфи. — Ведь так, доктор Хаслейн?
— Я не обязан быть вежливым с обезьянами. Они же ничего не скажут, потому что ни черта не знают, — опять забрюзжал Бэйтс.
— Я не согласен с тобой. Они достаточно умны. Например, расскажут нам вот об этом, — сказал Амалфи и нажал кнопку магнитофона, стоящего на столе перед ним. Послышался голос Зиры.
— Когда мы уже были в космосе… мы увидели ослепительно белый свет. Это ужасно. Планета погибла. Во всяком случае, так считал доктор Мило. Потом мы оказались здесь.
— Это ваш голос? — спросил Амалфи. — Вы все это видели?
— Я не помню, чтобы я говорила это, — ответила Зира. — Я была пьяна, выпила слишком много шампанского, доктор Хаслейн может это подтвердить.
— Да, это так, мистер Амалфи. Возможно, она не помнит, о чем говорила тогда.
— Нам нужно подтвердить ее слова, — сказал Амалфи. — Мадам Зира, почему вы сообщили об этом доктору Хаслейну только тогда, когда были пьяны, но скрыли столь важный факт от комиссии?
— Мы ничего не скрывали. Об этом нас никто не спрашивал.
— Понятно, — улыбаясь, проговорил Амалфи. — Но теперь мы должны об этом у вас спросить. Итак, у вас была война, в результате которой Земля была разрушена.
— Но разрушена не нами, — возразила Зира. — Шимпанзе к этому не имеют никакого отношения. Это гориллы и орангутанги.
— Какая разница? Вы все — шайка мартышек, — злобно сказал Бэйтс.
— Это уже слишком! — прервал его Корнелиус. — Прекратите ваши оскорбления, мистер Бэйтс. Постарайтесь не употреблять слово «мартышки» по отношению к нам, так как нас оно оскорбляет.
— Какие вы чувствительные, — съехидничал Бэйтс, — особенно, если учесть, что вы разнесли в клочья планету.
— Я, как археолог и историк, изучил множество исторических свидетельств и фактов и пришел к выводу, что оружие, уничтожившее Землю, было изобретено человеком.
— Но воспользовались им, по всей вероятности, вы.
— Возможно, — ответил Корнелиус. — Но я также знаю, что у людей есть своеобразная привычка убивать себе подобных.
— Хорошо, мы можем допустить, что человеческая цивилизация пришла в упадок, — сказал Хаслейн. — Но мы хотим знать, как именно это происходило и как обезьянам удалось занять место людей. Корнелиус, у вас как у историка, вероятно, есть на этот счет своя теория?
— Насколько нам известно, все началось с какого-то вируса, поражавшего собак.
— И котов, — добавила Зира.
— И котов. Миллионы их умерли. Несмотря на карантин, вирус распространился. Кончилось тем, что у людей погибли все домашние животные. И тогда люди стали брать обезьян в свои дома. Эти обезьяны не умели разговаривать, но все же они были умнее собак и кошек, а люди отбирали самых способных и умных для получения потомства. Примерно через двести лет обезьяны стали уже не просто домашними животными, они превратились в прислугу.
— Как собаки, стерегущие овец? — спросил Амалфи.
— Разве собака может застилать постель, убирать, готовить? Обезьяны выполняли всю грязную работу. Работали на фабриках и заводах, мыли посуду в столовых.
— Удивительно! — воскликнул Хаслейн. — А что произошло дальше?
— Они восстали, — с гордостью сказала Зира. — Они поняли, что они — рабы.
— Пока они были животными, — продолжил Корнелиус, — они не чувствовали себя эксплуатируемыми, но когда у них стало появляться сознание, они начали бороться против рабства, бороться сообща.
Хаслейн весь обратился в слух.
— Продолжайте, пожалуйста, профессор Корнелиус, — сказал он.
— Сначала обезьяны могли только рычать в знак отказа. Но в один исторический день появился шимпанзе, которого звали Алдо. Он мог говорить. Алдо сказал слово, которое обезьяны слышали от людей сотни раз слово: «Нет!».
— Похоже, вы гордитесь им, — заметил Хаслейн.
— Конечно. Это самое почитаемое имя у обезьян.
— Вот как это началось, — задумчиво проговорил Хаслейн и вновь обратился к шимпанзе.
— Но что стало с людьми?
— Точно нам неизвестно.
— Видимо, обезьяны их просто перерезали? — ухмыльнулся Бэйтс.
— Скорее всего, они сами перерезали друг друга, — ответила ему Зира.
— Включите проектор, фильм Б-3,— распорядился Бэйтс.
На экране появились Корнелиус и Зира, заснятые на пленку во время первого заседания президентской комиссии. Послышался голос Корнелиуса:
«В нашем мире обезьяны говорят, а люди — это примитивные животные».
— Это ваши слова? — спросил Бэйтс у Корнелиуса.
— Да.
— Значит, в вашем мире люди примитивны, — сказал Бэйтс. — А они счастливы?