Из-под остова разрушенного дома появился подросток, который нерешительно направился к офицеру.
Хендрикс прицелился.
— Стой!
Мальчик остановился. Хендрикс опустил винтовку. Мальчик молча смотрел на майора. Ему было от силы лет восемь. Правда, сейчас стало трудно определять возраст: большинство оставшихся в живых детей остановились в росте.
На мальчике были вылинявший синий свитер и короткие брюки… Вся его одежда была в грязи. Спутанные каштановые волосы свисали на лицо. В руках он что-то держал.
— Что это у тебя? — резко спросил Хендрикс.
Мальчик протянул ему маленького плюшевого медвежонка. Взгляд его больших глаз был по-прежнему внимателен и печален. У майора сжалось сердце.
— Мне не нужна твоя игрушка, сынок. Оставь ее у себя.
Мальчик вновь обнял свое сокровище.
— Где ты живешь? — поинтересовался Хендрикс.
— Там.
— В развалинах?
— Да.
— Под землей?
— Да.
— Сколько вас там?
— Сколько нас… сколько?
— Я спрашиваю, сколько вас там живет?
Мальчик ничего не ответил. Хендрикс нахмурился.
— Но ты же здесь не один, не сам по себе, верно?
Мальчик кивнул.
— Там есть еда?
— Какая?
— Всякая.
Хендрикс внимательно посмотрел на малыша.
— Сколько тебе лет, сынок?
— Тринадцать.
Это казалось невероятным. Но так оно скорее всего и было.
Руки и ноги подростка походили на палки для чистки труб — такие же шишковатые и тонкие. Хендрикс дотронулся до руки мальчика. Кожа была сухой и шершавой, вероятно, так же как низкий рост и тщедушность, — результат радиации. Майор нагнулся и посмотрел ребенку в лицо. На него воззрились темные, с пустотой посередине, зрачки.
— Ты слепой? — с содроганием спросил Хендрикс.
— Нет. Кое-что вижу.
— Но как же тебе удается избегать «когтей»?
— «Когтей»?
— Ну, таких круглых металлических штуковин, которые прыгают и зарываются в землю.
— Не понимаю.
Возможно, что поблизости от того места, где жил мальчик, «когтей» не было. Хендрикс знал, что на земле оставались еще довольно-таки большие пространства, свободные от них. Механизмы-убийцы чаще всего собирались вокруг бункеров, заселенных людьми. Эти роботы были сконтруированы так, что они тянулись к теплу — теплу живых существ.
— Тебе повезло, приятель, — выпрямившись, сказал Хендрикс. — Ну, куда же ты идешь?
— Можно мне пойти с вами? — вопросом на вопрос ответил мальчик.
— Со мной? — Хендрикс сложил руки на груди. — Но мне предстоит очень долгий путь. Много миль. И я должен спешить, — он взглянул на часы. — Мне нужно добраться до цели засветло.
— Мне бы очень хотелось пойти с вами, сэр.
Хендрикс порылся в своем ранце.
— Не стоит идти со мной, малыш. Вот, возьми, — он протянул ребенку пару консервных банок. — Бери и возвращайся к себе. О’кей?
Мальчик ничего не ответил.
— Я буду возвращаться по этой дороге через день, а может быть, через два. Вот тогда ты и сможешь пойти со мной. Ну что, договорились?
— Мне хотелось бы пойти с вами теперь.
— Дорога будет очень трудной.
— Я не боюсь идти пешком.
Хендрикс неловко переминался с ноги на ногу. Двое людей в этой выжженной пустыне — очень хорошая мишень. К тому же с мальчишкой идти придется гораздо медленнее. Но вдруг он будет возвращаться другим путем? Что тогда? И если на самом деле этот мальчик совершенно одинок?
— О’кей! Пойдем вместе, малыш!
Глава 5
Хендрикс шел широким шагом, но мальчик не отставал от него.
— Как тебя зовут? — спросил майор.
— Дэвид. Дэвид Эдгари Лерринг.
— Дэвид? Что… Что же случилось с твоими родителями?
— Они умерли.
— Как?
— Во время взрыва.
— Когда же это случилось?
— Шесть лет назад.
Хендрикс сбавил шаг.
— И ты все эти шесть лет был один?
— Нет. Какое-то время я был с другими людьми, но потом они ушли.
— И с тех пор ты один?
— Да.
Хендрикс посмотрел на мальчика. Он был каким-то странным. Говорил очень мало и как-то отрешенно. Но, возможно, такими они и были, дети, сумевшие выжить среди такого ужаса. Тихими. Стойкими. Какой-то фатализм владел ими. Для них не существовало ничего неожиданного. Они могли вынести все что угодно. В мире, окружавшем этих детей, не осталось ничего нормального, не существовало никакого естественного хода событий ни в моральном, ни в физическом плане. Обычаи, привычки — все это исчезло. Остался лишь грубый опыт.
— Я иду не слишком быстро, малыш? — участливо поинтересовался Хендрикс.
— Нет.
— Как это тебе удалось наткнуться на меня?
— Я ждал.
— Ждал? — Хендрикс был озадачен. — Чего же ты ждал?
— Хотел поймать что-нибудь.
— Какого рода «что-нибудь»?
— Что-нибудь, что можно было бы съесть.
— Ясно.
Хендрикс нахмурился. Тринадцатилетний мальчик, живущий за счет ловли крыс и сусликов… Обитавший под развалинами города, полного радиации… Окруженный «когтями» и азиатскими пикирующими минами…
— Куда мы идем? — внезапно спросил Дэвид.
— В азиатские окопы.
— К азиатам? — в голосе мальчика пробудился интерес.
— Да, к нашим врагам. К тем людям, которые начали эту войну и первыми применили атомное оружие. Помни, они первыми заварили всю эту кашу.
Мальчик кивнул. Его лицо вновь ничего не выражало.
— Я — американец, — с гордостью сказал Хендрикс.
Но мальчик никак не отреагировал на его слова.
Они пошли дальше. Хендрикс чуть впереди, мальчик следом за ним, прижимая к груди игрушку.
Около четырех часов дня они остановились на привал, чтобы пообедать. Хендрикс развел костер в расщелине между искореженными бетонными плитами.
Азиатские окопы были недалеко. Некогда эта местность являла из себя цветущую долину — сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Теперь здесь не осталось ничего, кроме голых пней, засыпанных пеплом руин и искореженной дороги. Над всем этим мрачным пейзажем висели темные тяжелые тучи.
Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.
— Держи!
Он протянул банку с тушенкой и кусок хлеба мальчику. Дэвид сидел на корточках у костра, его узловатые коленки выступали вперед. Он посмотрел на еду и покачал головой.
— Нет.
— Нет? Тебе что, не хочется есть?
— Нет.
Хендрикс пожал плечами. Возможно, мальчик был мутантом, привыкшим к особой пище. Но какое это имело значение? Отыскивая себе пищу здесь, в развалинах, мальчик должен был научиться есть все.
Да, он определенно ведет себя странно, но в этом мире произошло столько перемен… Жизнь больше не была такой, как раньше. И уже никогда такой не станет. Рано или поздно человечеству придется с этим примириться.
— Ну что ж, как хочешь, — проговорил Хендрикс.
Он сам съел хлеб и тушенку, затем выпил кофе. Он ел медленно, размеренно двигая челюстями. Покончив с едой, Хендрикс встал и затоптал костер.
Дэвид медленно поднялся, следя за ним припухшими глазами.
— Мы идем дальше, малыш, — сказал Хендрикс.
— Хорошо.
Майор пошел впереди, держа винтовку наперевес. Азиаты были уже где-то рядом. Хендрикс был готов ко всему. Конечно, азиаты ждали ответа на свои предложения, но не стоило забывать, что они не брезгуют никакими уловками.
Хендрикс внимательно осмотрел местность. Ничего, кроме развалин и пепелищ, нескольких холмов и обугленных деревьев. Но передовой бункер азиатов должен был быть где-то здесь. Он мог выдать себя только перископом да парой стволов крупнокалиберных пулеметов и, возможно, еще антенной.
— Мы скоро придем? — спросил Дэвид.