Он взглянул на грудь в поисках источника терзавшей его боли. Долго искать не пришлось — часть шинели уже была выпачкана кровью. Расстегнув ее, Брэзен осмотрел грудь. Ранение было у самого края. Выходного не было — не сквозное. Видимо, пуля застряла внутри. Без помощи ее не вытащить. Нужно возвращаться, но сил не было. Собрав всю волю в кулак, Брэзен снова поднялся, неуверенно зашагал. Каждое движение казалось неестественным и требовало многих усилий. Пошатываясь, он продолжал идти. Хватило его ненадолго — уже через несколько десятков метров он оступился, потеряв равновесие, упал. Грудь отозвалась новой волной боли. Брэзен сдавленно крикнул.
— Черт! Да что же это…
Перевернувшись на живот, он продолжил ползти, несмотря на боль. Каждый метр давался тяжко. От невыносимой рези было сложно даже вдохнуть.
— Нужно убираться отсюда как можно быстрее, иначе умру. Нужно скорее идти к своим.
Своим?
Неожиданно Брэзен остановился.
Нет. Он их ненавидел. Всех! Сослуживцы? Это не врачи, это убийцы. Без принципов, без морали. Книр? Просто ублюдок, как и все начальство, которое пойдет по головам для достижения своих целей. Остальные солдаты? Они его презирают, считают предателем. Брэзен всегда их ненавидел. Тупое стадо, выполняющие приказы. Они принимают на веру все, что им говорят, убьют всех, кого прикажут. Марионетки. Но больше всего Брэзен ненавидел их хозяина. Эта страна, Червена, забрала у него все. Сначала отца, потом мать. Война? Да кому она нужна! Только власти! Расширение территорий, угождение своему эго! Люди могли бы жить в мире! Мирно сосуществовать! Это бесконечные начальники довели страну до того, что людям не хватало еды, простых, обыденных вещей! Все могла решить торговля, правильное управление. Если бы эти всевозможные начальники только выбрали другой путь… Тогда его отец был бы жив! Он бы не ушел! А мать? Если бы не эта политика, то матери не пришлось бы работать на заводе за копейки, тогда бы она не сорвала здоровье и не умерла так рано! Повалэч, наивный дурак! Все бредил свершениями. Все верил этим россказням. Если бы не они, он бы был жив! Червена отняла все. Дом, детство, но что самое страшное — мечты. Червена забрала их. Так много упорных лет, бессонных ночей за учебниками. Теплые надежды, стремления, светлое будущее… Теперь это ничто. Врачом ему больше не быть. Но Брэзен был этому даже рад. Теперь Червена не сможет использовать его, его знания и опыт. Маленький бунт, маленькая победа. Но что, если он вернется? Он снова попадет в систему. Страна его так просто не отпустит. Отправит на завод, где он будет пахать до тех пор, пока здоровье не подведет. Быть рабом страны? Нет, так просто Червена его не получит!
— Нужно бежать!
Перевернувшись, он с трудом сел.
— В Королевство Люмье! Нужно сдаться.
Окрестности встретили его холодной тишиной. Все звуки стихли, словно растворившись. Грохотавшая еще недавно пушка затихла. Одинокие выстрелы исчезли. Их место заняла зияющая пустота. Ни один крик или шорох не раздирал этой безмятежности. Брэзен огляделся: не было видно никого, ни единого движения. Был только он.
— Все закончилось? Кто же победил? Червена или Люмье? Если Люмье, то они будут осматривать поле и тогда, возможно…
Что за дурак? Брэзен рассмеялся своим же мыслям. Тогда что? Попытаться сдаться? Даже если чудом не убьют, тогда что будет? Он живо вспомнил плен. Он будет врачом, снова будет лечить солдат, которые снова будут убивать. Насмешки, презрительные взгляды. Не изменится ничего. Его снова будут использовать. Он снова станет рабом, только другой системы. Это не выход!
Собрав волю, он совершил над собой усилие. С трудом поднявшись, Брэзен сделал уверенный шаг.
— Здесь нельзя, нужно в другое место. Бежать. Нужно бежать!
Шаг за шагом он рвался прочь. Пульсирующая рана ныла, но Брэзен этого не замечал. Ликующей поступью он шел все дальше и дальше, пока внезапно не остановился.
— Но куда… Куда я иду? Куда мне бежать? Сначала в Червену, а потом?
В оцепенении он встал как вкопанный. Появившееся до этого воодушевление исчезло, уступая место страху. Распирая и трепыхаясь, он своими щупальцами связывал все тело, словно путами. Холодный и склизкий, страх растекался по телу, затягивая на самое дно. Утопая в пучине отчаяния, Брэзен не мог даже произнести и слова.
— Не могу… Никуда…
Бежать было некуда. Бежать в Коэлум? Его убьют. Все в Коэлуме фанатики, неверующих ждет одно — костер. Там его, кроме смерти, ничего не ждет. Тоже и с Мванамке. Для них главное — матриархат. Их мужчин вообще никто не видел. Существуют ли те вообще? Наверное, но в каких условиях? Да и смысл об этом всем вообще думать, мужчин солдаты Мванамке в плен не берут, это всем известно. Застрелят его раньше, чем он перейдет границу. Бежать в Восточный Шанмай? Смешно. Кто он? Безродный. Да еще и беглый. В Шанмай всех таких ссылают на рудники. Пару лет работы, вот что ему грозит в лучшем случае. Остается только Вилт, но это племя варваров. Они могут только сражаться. Даже если его туда и примут, то что он будет там делать? Врачевать ему не дадут. Пустят на пушечное мясо.
От внезапного осознания Брэзен оторопел. В этом чертовом мире нет ни одного места, где бы он мог жить. Ни одного! Сделав последний вздох, он с головой исчез в пучине отчаяния. Брэзен начал задыхаться — паника сдавливала горло. Дрожа всем телом, он тщетно пытался вдохнуть. Он так и сидел, пока не почувствовал холод, коснувшийся его щеки, — с неба сыпал снег. Смотря на его размеренное падение, Брэзен начал успокаиваться, пока его не перестала бить дрожь.
Успокоившись, он взглянул на небо. Небосвод все так же был затянут дымкой, которая незримо клубилась в вышине. Тучи густо сеяли хлопья снега. Крупные, они, казалось, были почти с ладонь. Идеально белые, девственно чистые, они контрастно выделялись на фоне серых окрестностей. Только теперь Брэзен обратил внимание, что свирепствующий до этого ветер стих. На его место пришло полное затишье. Снежинки мерно покачивались, паря, словно в танце. Вращаясь и едва подрагивая, они аккуратно спускались на землю. Завороженно Брэзен смотрел на них, не в силах оторвать взгляд.
— Как красиво. Я этого никогда не замечал.
Вскоре валить стало так сильно, что вдали было сложно что-то заметить, только белые хлопья, осыпавшие землю, словно прощали ее грехи. Почти бесшумно они окутывали все вокруг, был слышен только легкий шелест, дарящий спокойствие и умиротворение. Все земное, казалось, перестало существовать — только эта белая пелена, скрывающая от остального мира. Свободно и плавно снег все продолжал идти, оседая на земле, форме Брэзена, путаясь в волосах. Попадая на лицо, он, медля лишь мгновение, исчезал, растворяясь, оставляя на коже прохладу. От этой невесомой накидки стало заметно холоднее, но даже холод сейчас дарил покой.
— Да. Точно. И почему я только раньше об этом не подумал. И все-таки… Как же красиво.
С трудом оторвавшись от завораживающего зрелища, Брэзен потянулся к кобуре. В окоченевшую руку лег револьвер. Всем врачам, которые шли на поле боя, их выдавали для защиты. Брэзен своим так никогда и не воспользовался — не смог. Все-таки он врач. О револьвере он даже не помнил, но сейчас был рад, что тот есть. С усилием Брэзен взял непослушной от холода рукой револьвер, вздернул курок.
— Это единственный выход. Только так я буду свободен.
Еще на секунду Брэзен остановился, наслаждаясь видом, но уже в следующую минуту безмятежную тишину разорвал выстрел.