Кул вспомнил о полиции. Нужно позвонить, сообщить о случившемся. Но сейчас он следил за игрой света на распущенных волосах Серафины. Едва заметная морщинка залегла между её нахмуренными бровями.
- Рану нужно зашить, - сказала она. - Но на это нет времени. Придется наложить тугую повязку, чтобы все заросло.
- Ладно, - согласился он.
- Очень больно?
- Нет.
Тут он вздрогнул, подумав: я убил человека. Пожалуй, мысль об этом больнее, чем полученная рана. Шесть часов назад я ещё ни разу не преступал закон. Потом - Элис, а теперь - убийство.
- Держитесь, - сказала Серафина.
Он не мог унять дрожи.
- Пожалуйста, - попросила она.
Ее сильные руки туже стягивали повязку. Кровь расплывалась на ней темным пятном, просачиваясь сквозь рыхлую ткань. Она снова и снова обматывала его руку, пока кровь сочиться не перестала. Потом взяла полотенце и вытерла потеки крови на его предплечье, смыла кровь с его пальцев. Он вдруг почувствовал странную с ней близость. Ближе, чем с кем нибудь еще. Конечно, это просто нервы, нормальная реакция на её заботу.
Как бы он хотел, чтобы прекратилась бившая его дрожь!
- Спасибо, - поблагодарил он.
- С вами все в порядке?
- Да.
Она встревоженно смотрела на него.
- Рамон вас ранил?
- Да.
- Я вас предупреждала. Он собирался вас убить.
- Неважно, он сам... - Кул запнулся, не в силах выразить ту тяжесть, которая легла на его душу. Он посмотрел на свои дрожащие руки и сказал себе, что он глупец. Что случилось, то случилось, он просто защищал себя, и смерть Рамона - несчастный случай. Нечего винить себя в случившемся. Да и никто его обвинить не сможет.
Зазвонил телефон в гостиной. Серафина отпустила его руку. В поднятых глазах он прочитал вопрос. Сквозь закрытые окна глухо доносился колокольный звон. Телефон продолжал звонить, долго и упорно, звонок за звонком разрывали тишину раннего утра.
- Это вас, - сказала Серафина.
- Нет.
- Нужно ответить.
Наверно, кто-то ошибся номером, - подумал Кул и вернулся в гостиную. Мертвое тело распростерлось на полу, он обошел его, не сводя глаз с рукоятки ножа. Кровь перестала течь. Мертвец лежал в темневшей луже крови, его застывшее в предсмертной ухмылке лицо уставилось в потолок.
Телефон снова зазвонил, и он поднял трубку.
Звонила Элис.
- Питер?
У него подкосились ноги.
- Да.
- Я тебя разбудила?
- Нет. Да.
- А я не могла уснуть, - казалось, она ищет подходящие слова. - Думала о нас.
- Я очень виноват, Элис. Мне нет оправдания. Я потерял голову. Надеюсь, ты...
- Не надо оправданий.
- Но я...
- Питер, нам нужно поговорить. Я должна тебе все объяснить. Сначала я была так зла, так ненавидела тебя, что готова была убить. Но это моя вина. Я не должна была за тебя выходить. Милый, я люблю тебя, но я тебе не гожусь.
- Нет, - возразил он.
- Правда, - её голос окреп. - Я сама виновата. Но я рада, что заставила тебя это сделать.
Он не верил своим ушам.
- Питер, ты слушаешь?
- Да, - ответил он. - Я тебя слушаю.
- У тебя странный голос.
- Нет, со мной все в порядке.
- Ты уверен?
Он продолжал смотреть на мертвеца. В комнате появилась Серафина, большие карие глаза вопросительно уставились на Кула. Он снова повернулся к трубке.
- Сейчас я не могу с тобой поговорить, Элис. Срочно нужно кое-что сделать.
- Я сегодня тебя увижу?
- Думаю, да.
- В офисе? Или на ланче?
- Договорились.
Она явно была озадачена.
- Ты уверен...
- У меня все хорошо, - перебил он и повесил трубку.
Серафина улыбнулась.
- Любимая женщина?
Он поколебался, потом кивнул.
- Она не могла уснуть.
- По какой-то особой причине?
На него напал приступ безумного смеха.
- Да. Мы прошлой ночью... поняли друг друга.
- Ладно, пойдемте позавтракаем и обсудим, что делать.
- Я не смогу есть, - сказал Кул.
- Придется, - пожала плечами Серафина.
После кофе ему стало лучше. Он продолжал думать об Элис, гордой красавице, всю жизнь уверенной в своей необыкновенной красоте и способности подчинять мужчин одними внутренними достоинствами - много обещая и ничего не давая. Прошлой ночью она впервые испытала отпор, мятеж, насилие. Ему казалось, что он теперь понимал её гораздо лучше, однако смысл телефонного звонка до конца так и не разгадал. Казалось, теперь она должна была его возненавидеть, но признаков ненависти в её голосе он не уловил. Что-то там было, но что - осталось тайной.
Кул решил пока отбросить эти мысли и прислушался к Серафине.
- Рамон - это неважно, - говорила она. - Вы должны думать о Гедеоне. Вашем брате Гедеоне, который в этот момент он в руках тех людей которые послали сюда Рамона, чтобы вас убить. Все остальное неважно.
- Я должен сообщить в полицию, - сказал Кул.
- Нет. Уж этого точно делать не стоит.
- Но я не могу оставить все как есть.
- Подумайте немного, - настойчиво попросила она. - Если вы позвоните в полицию, вас лишат свободы передвижения, пока будет продолжаться следствие и пока не рассмотрят дело. Тянуться это может очень долго. За это время Гедеон может погибнуть. Вам ведь не разрешат покидать город, верно? А любое промедление опасно.
Об это Кул не подумал. Его удивили её холодная логика и уверенность в том, что он поступит так, как она скажет. Она убеждена, что он поедет с ней. И Кул подумал: учитывая, что случилось у них с Элис, может, это и к лучшему? Но оставлять здесь мертвеца было невозможно. Раньше или позже труп найдут и полиция потребует от Кула объяснения его поспешного бегства. Смерть Рамона - это несчастный случай, разумеется, со стороны Кула самозащита, и трудно будет убедить полицию выдать его Гватемале, если оттуда последует запрос. Однако Серафина тоже была права. Зная извилистые пути закона, он мог предположить, что пройдут долгие недели, прежде чем он получит разрешение покинуть страну. И эти недели для Гедеона будут означать нескончаемые муки, а возможно и смерть.
Он колебался. Время шло, холодные щупальцы рассвета стали проникать во все углы квартиры. Мокрый снег перестал, зато собирался настоящий снегопад. В батареях звякнуло и забулькало - включили отопление. Он дрожал и думал о тепле, о весне, о яркой и насыщенной жизни, какую ему обещал Гедеон. И не думал, что когда-нибудь снова согреется.
Серафина заговорила снова.
- Конечно, вы хотите проверить мой рассказ. Я не обижусь. Можете позвонить в Вашингтон или связаться с Джорджем Тиссоном, послом в Гватемале. Пусть это поможет вам принять решение.
Он чувствовал себя беспомощным.
- Но что делать с Рамоном?
- Ничего.
Глава 6
Он не знал, что делать. Девушка рассказывала о Гватемале, в её мягком, мелодичном голосе акцент был едва заметен. Но он не слышал ни слова из того, что она говорила. Его мысли вертелись вокруг мертвеца, била дрожь от предчувствия надвигавшейся катастрофы.
Снова он собирался позвонить в полицию, но тут же сознавал, что этим Гедеону не поможешь. Он легко мог вообразить, что сказали бы в полиции, представлял холодные и скептические взгляды полицейских.
- Кем был этот Рамон?
- Не знаю, - ответил бы он.
- Тогда почему вы его убили?
- Это была самозащита.
- Что он делал в вашей квартире?
- Не знаю.
- Что ему было нужно?
- Я не знаю.
- Он что-нибудь украл?
- Не знаю, не знаю, не знаю.
Кул посмотрел на лицо Серафины, безмятежное, словно вырезанное из слоновой кости на древней камее, и вспомнил улыбку на её губах, когда она рассказывала о родине. Он допил кофе и пошел в гостиную. Там он остановился, будто натолкнулся на невидимую преграду, и взглянул на мертвеца. Наступал новый день, сырой и холодный. Он устал от этих холодных, унылых дней. В этот момент он жаждал солнечного тепла больше всего на свете.